Ничейный час
Шрифт:
— Я Деанта. Твой отец — мой дядя и господин нашего шерга. Привет тебе.
Он протянул руку.
Райта сузил глаза и сжал губы. Руки он не взял.
— Оба идите спать. Завтра идем вырезать гнездо стрекотунов. Раштанальты с нами.
Райта вздрогнул и опустил взгляд. Деанта снова понял — Пустынные обязались за еду для себя и шилорогов помогать им. Райта считал это позором и утратой свободы. Видимо, все действительно очень плохо.
Они выступили до рассвета, почти в ничейный час, и это тоже было хорошо. Деанта вывел из стойла своего вороного лохматого
— Тихо, тихо, — погладил он скакуна по горбатому бархатному носу. — Еще успеешь.
Их выехало двенадцать человек, во главе с Малленом — а как иначе, если в деле хотят быть еще и Пустынные. Вон, и Райта уже сидит в седле, и лицо его замкнуто и надменно. Дыхание людей и шилорогов выходило облачками пара, розоватого в свете просыпающегося солнца.
— В хорошее время выходим, — прошептал бард Виантар, молодой крепкий парень, прищурившись на горизонт. Его лицо было закрыто меховой маской с узкими прорезями для глаз, рта и носа. Отряд вытянулся цепочкой и пошел быстрой рысью.
В чистом небе еще висела яркая стружечка луны, свет ее был кровав, а краешек солнца, появившийся над черной грядой дальних холмов, был чистым и золотым.
Солнце взобралось в зенит, заливая ослепительно-белым палящим жаром камни, песок и скалы и превращая воздух в студень, затем тени снова удлинились и повернули в другую сторону. Когда жар чуть спал, и солнце стекло к горизонту, отряд покинул укрытие и снова пустился в путь, чтобы в ничейный час вечера добраться до места, где можно отдохнуть, где есть вода и защита от тварей ночи. Конечно, секрет из железы стрекотуна отпугивал всех жаждущих человеческой плоти и крови, но лишний раз обезопаситься всегда стоит.
Солнце стекло за горизонт, и пришло краткое благословенное время жизни. Скачка продолжалась. Они успели добраться до скал, окружавших похожее на чашу каменистое углубление, на дне которого бил родник. Здесь даже росли кусты с мелкими кожистыми листьями и колючками. Весной они цвели ярко-алыми цветами, а сейчас на них висели мелкие желто-зеленые плоды, кислые и освежающие. Это было давно облюбованное стражами и охотниками и место для отдыха и ночевки. Здесь был запас корма для шилорогов, хотя эти животные могли долго не есть и не пить. Чтобы твари не опоганили и не разорили этого места, барды время от времени защищали его охранной песней и надписями, но лишь слово богов или избранных держится вечно. Да еще времена такие, когда все меняется и нет опоры… Пустынные выбивали на камнях свои сторожевые знаки, но силы в них было немного. Так что никогда не угадаешь, чисто ли еще место или здесь уже угнездились твари.
Бард Виантар вместе с одним из охотников пошел вперед, разведать. Вернулись они довольно быстро.
— Чисто пока, — сказал охотник. Виантар же взял с собой Деанту и пошел вокруг скал. Глаза у него постепенно начали светиться красным, словно угли разгорелись. Когда они завершили круг, Виантар еле стоял на ногах, и Деанта почти на руках втащил его в скалы. Сумерки уже перешли в густую ледяную ночь. Родник быстро затягивался льдом, но воды люди уже успели набрать. Ночь была полна звуков. Где-то далеко слышался вой
Маллен приказал Пустынному перегородить веревкой, пропитанной ядом стрекотуна, вход в пещеру — на всякий случай. Охотники разложили маленький костер из кизяка, чтобы выпить горячего и лечь спать. Маллен назначил сторожей. Райта получил собачью стражу — среди ночи. И до стражи не выспишься, и потом до рассвета добрать не успеешь. Почему именно он? Или Маллен усмиряет его, как дикого звереныша?
Охотники сидели кружком у костерка, от которого почти не было тепла. Льенде, сидя на корточках, зачарованно глядела в огонь, протянув к нему широкие ладони. Юньяр, как всегда, травил байки. Он был самым старшим в отряде. Поджарый как гончий пес, со щетинистой седой бородой, щербатый, с вечной ухмылкой из-за небольшого, но досадного шрама над верхней губой, он вертел головой и, блестя глазами, быстро, чуть пришепетывая, говорил:
— И озерко это белое-белое, словно молоко, потому, что со дна поднимаются пузырьки. И теплое оно, даже в самую лютую зимнюю ночь. Твари к нему не ходят. А вокруг него растет зеленая трава, и деревья высокие, как в Тиане, и птицы поют, и ночью камни там светятся тихонько, потому там светло. И не бывает там ни жарко, ни холодно. Все, кто из озера пьет, голода не чует, потому там и пустынный кот рядом с зайцем мирно лежит. А если в озеро войти, то все хвори из тела уходят, и все раны заживают, даже самые смертельные.
— Ага, и еще руки-ноги отрастают, — буркнул кто-то.
— И покойники оживают! — засмеялся чей-то молодой голос.
Деанта улыбнулся. Котелочек закипел, и можно было разливать питье. Он встал.
— А зря ржете, — негромко сказал Маллен. — Я был у этого озера.
— И где ж оно? — робко спросила Льенде.
Маллен сел, обхватив руки коленями. Его лицо в отблесках костра казалось медным.
— Его так не найти, это озеро. Туда люди попадали всегда случайно.
— Словно они не хозяева над своей землей, — пробормотал Деанта. — Как же не знать дорог в своей земле?
— Может, ты и прав, племянник, — задумчиво проговорил Маллен. — Пустынные говорят, что это место богини.
— Но боги спят.
— Может, она там и спит.
— В зеленом платье, в зеленой траве,
Прорастают цветы между пальцев ее,
Синее неба, крови алей,
С травою зеленые кудри сплелись,
Певчий дрозд в ее головах,
Серая рысь в ногах ее…
Это пропел хрипловатым голосом рыжий юноша-Пустынный. Затем он резко встал и ушел в темноту. Маллен проводил ее взглядом.
— А он ни рысей, ни дроздов в жизни не видел, — негромко сказал он. — Для него это только слова.
На некоторое время воцарилась тишина, и алый обрезочек луны как-то ярче засверкал на небе, словно рубин в королевском перстне у госпожи Анье.
"Был бы король или праведный вождь в этой земле — не наползала бы хьяшта, не терялись бы пути… И все бы могли приходить к этому целебному озеру, те, кто без злых дум, с чистой душой…"
Глава 5