Ничто не случайно
Шрифт:
– Все ли со всеми в порядке?
Всем было замечательно.
– Я не могу открыть дверь с этой стороны, Майк, дверь прижата к трейлеру. Давай-ка выйдем с твоего боку.
Мне было не по себе. Я совершенно не улавливал, что же за урок выпал на мою долю. Если нет ничего случайного, то что же. Бога ради, подразумевалось под всем этим?
Фюзеляж, с которым мы едва только управились, дотащив до трейлера ценой невероятных усилий, лежал теперь книзу спиной, колесами в воздух. Из баков лился бензин и масло. Нижние крылья угодили между трейлером и корпусом самолета, в них
– Сцепка сломалась, – поставил диагноз Майк. – Поглядите-ка, она соскочила с бампера, вырвав справа кусок металла.
Это и в самом деле было так. Сцепка нашего трейлера, все еще защелкнутая и закрытая, вылетела прочь с куском бампера. Чтобы так легко рассоединить сцепку, потребовалась бы нагрузка по меньшей мере в пять тонн, а на трейлере находилось чуть больше десятой доли этого веса.
Каковы шансы на то, чтобы это однажды случилось, ведь я всегда пользовался платформенным трейлером при перевозке биплана; случилось именно тогда, когда биплан был не в состоянии взлететь с поля, случилось с грузовым пикапом и трейлером, который создан для перевозки самолетов. Один против миллиона.
Автомобили и грузовики останавливались вдоль проезжей части, чтобы помочь и понаблюдать.
Водитель грузовой машины притащил тяжелый домкрат, мы подняли пикап, отцепив от трейлера, и, не нанеся ему никаких повреждений, откатили к обочине трассы. К тому времени наступила полная темень, и мы работали при свете фар; все это походило на кошмары из произведений Данте.
При помощи десяти человек и тяжелого троса, привязанного одним концом к грузовику, а другим к фюзеляжу, мы наконец вытащили то, что осталось от биплана – начиная с его верхней части и вплоть до шасси, снова взгромоздив на трейлер. Я задумался над тем, как мы собираемся тащить за собой трейлер при отсутствии сцепки или хотя бы даже сдвинуть его с поросшей травой полосы.
Огромная грузовая машина остановилась у самолета, ее водитель спустился к нам и спросил:
– Могу ли я помочь вам?
– Вряд ли; по-моему тут больше ничего не поделаешь. Спасибо.
– А что случилось?
– Оборвалась сцепка.
Водитель приблизился и взглянул на обломки металла.
– Ты смотри, – вырвалось у него. – У меня на грузовике есть сцепка и ближайших пару дней мне не горит появляться в Чикаго. Я вполне могу потащить вас куда-нибудь. У меня к самолетам особое отношение… Я – летчик, родом из Чикаго. Меня зовут Дон Кайт, возвращаюсь домой из Калифорнии. Буду рад помочь вам, чем смогу.
Приблизительно в то время я наконец понял, что же произошло. Опять-таки… каковы шансы на то, что этот парень появится посреди дороги в этом месяце, на этой неделе, в этот час, в эту минуту, именно когда у меня не будет возможности тянуть за, собой трейлер, и он приедет не только в грузовике, пустом грузовике, а в пустом грузовике со сцепкой для трейлера, и окажется, что ему не только нравятся самолеты, но что он – летчик, и у него
Дон Кайт дал на своем грузовике задний ход, выехав на полосу между путями трассы, аккуратно приблизился к трейлеру, затем прицепил его и вытащил на шоссе.
Прибыла полиция, а затем и машина «Скорой помощи», в темноту вторглись вспышки красных огней.
– Пострадавшие есть? – спросил полицейский.
– Нет. Все целы.
Он подбежал к своей патрульной машине и сообщил об этом по рации, затем, медленно прохаживаясь, осмотрел погруженный самолет.
– Мы слышали, что на шоссе упал самолет, – сказал он.
– Что-то вроде того. – Я объяснил, как это произошло.
– Какие-нибудь автомобили повреждены? – он приготовился записывать.
– Нет.
Не выпуская из рук карандаш, он задумался.
– Поврежденных автомобилей нет, никто не пострадал. Это даже не авария!
– Да, сэр, не авария. Сейчас мы все уже готовы двинуться в путь.
В полночь мы отцепили трейлер у ангара в Оттумве, и Дон остался с нами на ночь. Беседуя, мы находили общих знакомых то на одном побережье, то на другом, и было уже более двух ночи, когда мы угомонились, развернули ему постель и, оставив одного, дали возможность уснуть.
На следующий день я приехал в аэропорт и выгрузил с трейлера части самолета, сложив их у задней стенки ангара.
Мэрлин Винн пришел, чтобы повидаться со мной. Огромное помещение наполнилось эхом его шагов.
– Дик, я даже не знаю, что сказать. Сцепка была из плохого металла, и именно сейчас это дало о себе знать. Какая досада. Я так сожалею о случившемся.
– Не все так уж плохо, Мэрлин. Самое главное центроплан и стойки. Двигатель все равно нужно было ремонтировать. Кое-что сделать с крыльями. Будет неплохая работа на зиму.
– Что в старых самолетах замечательно, – сказал он, – это то, что их просто невозможно убить. Но все-таки стыдно, что этому суждено было случиться.
Стыдно, что этому суждено было случиться… Мэрлин ушел, и мгновение спустя я вышел из ангара, окунувшись в солнечный свет. Все это никогда бы не произошло, если бы мы оставались дома, если бы я и биплан летали послеполуденной порой по воскресеньям только в окрестностях аэродрома. И у меня не было бы ни самолета, потерпевшего аварию, ни его деталей, нуждающихся в ремонте.
Не было бы аварии в Прэйри дю Шайен, когда кончиком крыла мы пытались подцепить носовой платок. Ни крушения в Пальмире, когда Полу пришлось туго. Ни аварии на междугородной трассе № 80, когда сцепку трейлера внезапно постигла авария.
Не было бы Стью, то пронизывающего воздух со стремительностью свинцового ядра, то загоняющего нас в тупик своими невысказанными вслух мыслями, то без конца смеющегося над своей жизнью. Ни мышки, покушающейся на мой сыр, ни пассажиров, впервые очутившихся в воздухе, ни фразы «Это великолепно!», ни «ПОТРЯСАЮЩЕ!», ни бессмертия в семейных фотоальбомах жителей Среднего Запада. Ни обилия смятых денежных купюр, ни подтверждения того, что бродячий пилот, если пожелает, и сегодня может выжить.