Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 1
Шрифт:
Он дергался, стараясь ослабить мою хватку и высвободиться. Одновременно с этим он выкрикивал: «Ты должен показать мне Раму! Пообещай мне, что покажешь мне Раму! Если ты не дашь слова, я никогда уже не вернусь на берег реки! Ты будешь последним человеком, которого я видел при жизни! Если ты не сможешь показать мне Раму, я утоплюсь и увижу его на Вайкунте (в индуизме, небеса, где живет Рама)! Я не могу продолжать жить без него!» «Но это же самоубийство, – ответил я. – Если твоя смерть будет такой, ты никогда не попадешь на Вайкунту! Если ты осуществишь свою угрозу, то следующее рождение будет очень плохим». «Мне все равно! – прокричал он. – Мой час
Я согласился, так как это был единственный способ вытащить его на берег.
Через несколько минут мы были на берегу – мокрые и запыхавшиеся. Он повернулся ко мне и произнес: «Теперь ты должен выполнить свое обещание. Если ты этого не сделаешь или не сможешь, то я пойду и утоплюсь».
Это был чистой воды ультиматум. Но я знал, что должен попытаться помочь ему увидеть бога Раму. Я предложил ему сесть. Когда он устроился, я сказал ему: «Сам Рама стоит перед тобой. Разве ты сам не видишь, что Он здесь?»
Неожиданно он увидел бога. Его лицо преобразилось, благодаря некоему визуальному переживанию. Он бросился на землю и пал ниц передо мной и видимым им Рамой. Когда он наконец-то поднялся, то высказал свое желание всю свою оставшуюся жизнь служить мне. Он сказал, что осуществилась мечта всей его жизни и что в знак благодарности он хочет посвятить остаток своей жизни служению мне.
Я не нуждался в его услугах и не хотел, чтобы всю жизнь за мной кто-либо следовал. Вместо этого я предложил ему провести небольшую церемонию, выражающую его признательность, после которой каждый пойдет своей дорогой.
С собой у него была маленькая сумка, горшок для приготовления пищи и «Рамаяна». На мой вопрос, где он остановился в Айодхьи, он показал мне опустевший храм, располагающийся недалеко от заброшенного гхата. Река слегка изменила свое течение, и ее старое русло высохло.
Я позволил ему совершить Гуру-пуджу с использованием воды, которую он набрал из реки Сарью. В завершение церемонии он трижды совершил простирание, после чего снова спросил моего позволения последовать за мной и служить мне. Я снова отказался.
«Я не могу взять тебя с собой, – сказал я. – Оставайся здесь и празднуй. Желание всей твоей жизни наконец-то осуществилось. Позови браминов и бедняков и накорми их в знак твоей благодарности. Еще несколько дней оставайся здесь, вознося хвалу Раме в этом храме. Затем возвращайся к своей семье и расскажи им, как Рама появился перед тобой в Айодхьи».
Я уже собрался уходить, как юноша остановил меня и опечаленный сказал: «Но я даже не знаю, кто вы. Где вы живете? Как я могу вас найти?» Я не хотел, чтобы этот человек всю свою жизнь следовал за мной, поэтому я ответил: «Я никому не даю свой адрес. Если ты хочешь кому-нибудь служить, служи Раме».
На этом мы расстались. Я забрал свой мотоцикл и продолжил свой путь в Лакнау.
Такие странные встречи, как эта, происходили неоднократно и в последующие годы определили дальнейшее становление Пападжи на поприще учителя. Ищущие чувствовали, что должны идти к нему, а в его присутствии им открывались необыкновенные переживания. Бог представал в видениях перед
Так как случай, произошедший в Айодхьи, был одним из самых ранних, которые мне удалось записать, то я поинтересовался у Пападжи, ожидая услышать приблизительную дату 1940-х годов, когда началось его становление как гуру. Но его ответ удивил меня.
Мое становление как гуру началось еще в четырнадцатилетнем возрасте. Одна женщина, жившая по соседству, спросила мою мать: «Почему лицо твоего сына озарено внутренним светом, как у йога?» Даже в те дни люди видели, что я был необычным ребенком. Та женщина была достаточно осведомлена, чтобы догадаться о причине моего особенного выражения лица. Она поинтересовалась, выполнял ли я какую-нибудь джапу, что, в результате, отражалось на моей внешности. Когда занимаешься йогой, лицо озаряется светом, и это нельзя спрятать от людей.
Однажды к нам домой пришел директор моей школы. Он собирал пожертвования у родителей всех посещающих его школу учеников. Пока он сидел у нас дома, он внимательно изучал меня. Он тоже отметил мое сходство с йогом и хотел узнать, какие упражнения я практикую.
После раздела страны этот человек также обосновался в Лакнау. Я встретил его несколько лет спустя, когда шел по Хазрат Ганджу. Прямо на улице я совершил перед ним простирание, – так мы выражаем уважение к нашим старшим учителям. Мое поведение его очень удивило, в основном потому что он слышал, что я стал великим йогом.
Он сказал мне: «Когда мы с друзьями говорим об учащихся, которые вышли из моей школы, они интересуются, как много из них сделали успешную карьеру. А я отвечаю им: „Некоторые стали судьями, двое – послами, но меня также переполняет чувство гордости от того, что моя школа дала дорогу в жизнь одному великому йогу“. А затем я рассказываю им про тебя».
Это тот самый человек, который отказался высечь меня за то, что у меня было глубокое переживание в школе, после того как я услышал «Ом шанти, шанти, шанти» на утренней молитве.
В англо-ведических школах Даянанды учащиеся каждое утро должны были приветствовать своих учителей, припадая к их стопам в знак уважения. Пападжи лишь поприветствовал своего старого учителя, как всегда поступал в прошлом.
Я поговорил с Шивани, дочерью Пападжи, относительно утверждения Пападжи, что его становление как Гуру началось еще в юношестве.
«Я помню отца приблизительно с 1940 года, когда мне было около пяти лет, – ответила она. – Даже тогда множество людей приходили к нему на сатсанг или за духовным советом. Сколько себя помню, двери нашего дома всегда были открыты для посетителей в любое время дня и ночи. Вся его жизнь складывалась из этого».