Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 1
Шрифт:
Возможно, мое состояние, в котором присутствовало одно лишь ощущение счастья, длилось около пяти минут. Позже, когда в присутствии Пунджаджи у меня было переживание, я стал замечать, что и другие люди погружаются в подобное состояние на несколько часов. Но время здесь не играет существенной роли. Что действительно важно, так это выход за пределы материальности даже на секунду. Однажды пережив это, ты уже не будешь прежним.
Несмотря на то что к нему в Лонду приезжали люди, чтобы поговорить о своих чудесных переживаниях, мне и в голову не приходило, что что-то подобное может произойти со мной. Я не стремился к подобному переживанию, не предпринимал никаких попыток, чтобы обрести его. Я хочу акцентировать внимание на следующем: чтобы получить милость Пунджаджи, не нужно ничего делать, лишь
Пережив такой опыт, я стал смотреть на Пунджаджи совершенно другими глазами. Это похоже на то, когда ты смотришь не на какую-то отдельную часть, а на все в целом. Я перестал воспринимать его как тело. Он стал для меня воплощением чистой любви. С тех пор мой страх исчез, ему на смену пришли любовь, уважение и благоговение.
Пунджаджи заботился о моем материальном благосостоянии так же, как и о духовном благополучии. Он заметил мои способности к рисованию и предложил моему отцу отправить меня в школу искусств или коммерческое художественное училище, чтобы развивать данный талант. Отец же хотел, чтобы я получил медицинское образование, но я разочаровал его, так как провалил выпускные экзамены в средней школе. Он был против моей учебы в художественном училище. Отец хотел, чтобы я пересдал экзамены и набрал достаточно балов, что позволило бы мне пойти либо в медицинский, либо в инженерный колледж.
Когда он отказался платить за мое образование в школе искусств, вмешался Пунджаджи и сказал: «Если вы не отдадите юношу в художественный колледж, я заберу его с собой в Лакнау, и он будет учиться в художественной школе там, если даже мне самому придется взять на себя все связанные с учебой расходы».
Мой отец смягчился и позволил мне заниматься искусством, сначала в Дхарваре, а затем в Бомбее. Теперь же я работаю в Бомбее, и мои работы хорошо расходятся.
Моей заслуги нет в том, кем я стал в этой жизни. Всем, что произошло со мной, и чего я достиг, я обязан милости Пунджаджи.
В начале 1996 года Пападжи наконец-то уволился из компании «Поддар-Мартин». С того самого времени он смог проводить все свое свободное время с новой группой преданных в Лонде. Где-то в это же время и доктор Даттатрея Бакр решил оставить свою практику и уволиться. Дальнейшее повествование о развитии событий пойдет от лица Пападжи.
Однажды я увидел перед Рам Мандиром нескольких пациентов. Было непохоже, чтобы за ними кто-либо присматривал.
Я поинтересовался у доктора Нараяна, сына Даттатрея Бакра: «Почему твой отец не пришел сегодня к этим больным? Они ведь ждут его». «Мой отец ушел с работы, – ответил доктор Нараян. – Он передал все свои обязательства своему ассистенту. Теперь его помощник должен заботиться об этих людях».
Такой поворот событий был достаточно странным. Я не мог понять, что послужило причиной его внезапного ухода. Эта работа была его единственным источником дохода, и кроме того, здесь не предусматривалась выплата пенсии. Во время наших с ним бесед он ни единым словом не обмолвился о своем намерении оставить работу.
Позднее, в тот же самый день, когда я нашел доктора, он сказал мне, что больше не хочет работать, поскольку желает больше времени проводить со мною. Полагаю, он надеялся, что мы постоянно будем вместе до конца наших дней. Я тоже думал, что навсегда останусь жить в Лонде после своего увольнения.
У меня был еще один преданный, проживающий в Лонде. Его звали господин Негинхал. Он был местным егерем. К тому времени как уволился доктор, он предложил мне десять акров земли на берегах реки Кали. Я принял его дар, но не ради себя. Я передал этот участок жене доктора Даттатрея и попросил его возделывать
Вскоре доктор с энтузиазмом занялся фермерским делом. Он пахал землю, выращивал кокосовые деревья и собирал урожай сахарного тростника, поскольку поблизости от его фермы располагался сахарный завод.
Перед тем как въехать в хижину во владениях доктора Бакра, мне нужно было уладить некоторые семейные дела.
Я обратился к доктору: «На некоторое время я уеду в Лакнау. Мне нужно организовать помолвку своих детей, сына и дочери, а также уладить кое-какие финансовые вопросы с женой. После того как я покончу со своими делами, я навсегда смогу покинуть свою семью. У меня больше не будет перед ними никаких обязательств».
Пападжи неоднократно упоминал, что несколько раз бросал семью, оставляя их на милость провидения, хотя большинство его попыток бросить все оказывались неудачными. Но не следует делать поспешных выводов, что Пападжи не заботился о своих детях. Я беседовал с двумя его выжившими детьми, Сурендрой и Шивани, и они вспоминают его как доброго и любящего отца, который уезжал по делам, чтобы они не знали ни в чем нужды, могли веселиться и быть счастливыми. Когда они все вместе жили в Мадрасе, Пападжи со всей семьей ходил на пляж или в лес по выходным и в праздники. Иногда он брал своих детей в Раманашрам, и они могли наслаждаться даршаном Махарши.
Пападжи продолжал жить с семьей и заботиться о своих детях все те пять лет, когда он работал в УттарПрадеше (1947–1952), но когда он переехал в Южную Индию и стал заниматься разработкой месторождений по добыче полезных ископаемых, его жена и дети остались в Лакнау, поскольку в лесу не было условий для проживания с семьями. Работодатель Пападжи каждый месяц посылал из Бангалора в Лакнау 500 рупий, да и сам Пападжи частенько ездил на север проведать свою семью.
Несмотря на то что сам Пападжи бросил школу, когда ему было шестнадцать лет, он работал не покладая рук, чтобы дать своим детям хорошее образование. Сначала они были поставлены в затруднительное положение из-за частых переездов со своим отцом. В Мадрасе обучение велось на тамильском языке. Затем в Бангалоре их направили в школу, где учителя преподавали на языке каннада. Шивани и Сурендру определили на класс ниже, поскольку они не знали этого языка. Позже Пападжи отправил их вместе со своей супругой в Лаялпур, но у них там возникло еще больше трудностей со школой. Все задания в Пенджабе давались на урду, и они опять вынуждены были ходить в класс ниже. После разделения они ходили в школу в Лакнау, где основным языком был хинди. Несмотря на все эти трудности, Шивани и Сурендра учились с большим прилежанием и успешно закончили школу.
По окончании школы Пападжи привез Сурендру в Южную Индию, чтобы обучать основам шахтового дела. Пападжи всегда работал как наемный работник в компании по разработке полезных ископаемых, но Сурендра предпочел работать подрядчиком. На протяжении пяти лет он работал по контракту и уволился, лишь когда цены на руду значительно снизились. Правительство обладало монополией на покупку руды. В связи с тем что правительство устанавливало цены на руду, а также контролировало все движения на экспорт, персонал, работающий по контракту, напрямую зависел от чиновников, так как именно они назначали цены. Когда дело по добыче руды стало приносить мало дохода, Сурендра вернулся в Лакнау и, следуя по стопам своего отца, стал представлять интересы компании, занимающейся продажей электротоваров. В течение многих лет он путешествовал по всему Уттар-Прадешу, продвигая свою продукцию. Он рано оставил работу и вскоре переехал в новый построенный на окраине Лакнау дом.