Ничья земля. Книга 1
Шрифт:
Первым ощущением было, что по нему пробежался табун лошадей, голов, этак, в двадцать. Несмотря на укол, делавший состояние терпимым, болела каждая клеточка тела, каждая косточка, каждый сустав и каждая мышца. Болели даже глаза изнутри и явно
Сергеев скосил глаза – повернуть голову было выше его сил – и понял, что он в больнице. В хорошей больнице – кровать была широкой, современной, похожей на огромное кресло – «ленивку», с откидным ограждением из тонких никелированных трубок и съемной стойкой капельницы в изголовье. В общем – кровать, а не то железное убожество, на которое кладут простых смертных в госпиталях. На стойке капельницы висел пластиковый мешок, полный какой-то прозрачной жидкости, от мешка отходила трубка, второй конец которой вместе с иглой, как догадался Сергеев, был в какой-то из его вен.
Он пошевелил пальцами ног, потом рук. Все работало, хотя малейшее усилие было неприятным и требовало основательной психологической подготовки. Дышал он самостоятельно, но тяжело, скорее всего, грудь была плотно забинтована. Значит, пострадали ребра.
«Однако, – подумал Сергеев, – жевали меня, жевали!»
Голову удалось повернуть в два приема.
Рядом с ним точно на такой же кровати лежал, демонстрируя далеко не чеканный профиль, друг детства, мать бы его, Вова Блинчик.
Ближний
Сергеев с испугом еще раз проверил шевелятся ли пальцы на ногах и попытался определить, нет ли на нем самом гипсовых повязок, но не определил. Хотелось вспомнить, чем и обо что он бился во время покушения на Бориспольском шоссе, но список получился настолько обширным, что Михаил решил не забивать себе голову глупостями. Главное, он жив, более-менее цел, обошлось без ампутаций и тяжелых переломов, остальное заживет, как на собаке. Не впервой. Человек вообще очень живучее существо. Могло получиться значительно хуже. Сергеев вспомнил уходящую из-под ног землю, жар взрывной волны, порхающего рядом Блинчика, прижимающего к себе металлический кейс, и мысленно перекрестился.
Конец ознакомительного фрагмента.