Ничья
Шрифт:
В горле пересохло и сердце заколотилось, мешая вслушиваться в ответ Артёма, вновь прикурившего и незнакомой прохладно лениво-презрительной интонацией ответившего вместо промолчавшего Мара, глядящего в заинтересованно приподнявшего бровь Рэма:
— Маркелов, — Тёма выдохнул дым, склоняя голову и с сомнением глядя на него, — вот ты вроде бы не дурак же. А с первого раза не понял, что у тебя случится, если ты не угомонишься.
Рэм не смотрел на него, будто и не слышал. Он смотрел на Мара, приподнимая уголок губ:
— Это очень удобно, прятаться за спинами друзей?
Снова ответил Тёма, с откровенным презрением
— Да он и не прячется. В отличие от тебя. Это ты скажи, удобно ли прятаться за…
— Тёма, — негромко перебил Мар. — Это провокация, не реагируй.
Шахнес ухмыльнулся и оглянулся на дядечек, как раз поболтавших с полицейскими, уже садящимися в машину. Один из дядечек кивнул Тёме и тот, вынув из кармана телефон, обозначил Мару, что можно ехать. Мар только развернулся, но остановился, глядя в асфальт. Как и Тёма, только было набравший кому-то, тут же завершивший звонок, оглянувшись на Рэма, произнесшего им в спину:
— Разумно избирать территорию, где не требуется история происхождение финансов. В России такая история наказывается по трем статьям уголовного кодекса. В Румынии по двум, если не ошибаюсь, но срок больше. Вообще, должно быть, это очень печально — быть исключенным из университета на финише учебы и попасть под следствие.
Мар тихо рассмеялся и, обернувшись к Рэму, произнес:
— Чуть менее печально, чем те последствия, которые может принести один ПДФ документ, когда он попадет не в те руки, ты согласен? Или ты не получил сегодня от меня пожелание доброго утра с приложенной копией этого документа?
Я, сидя в темном салоне, вообще перестала улавливать суть происходящего, мне казалось, что все это дурной сон. И мне не очень не хотелось слышать эти слова, то, что было в них, в этих интонациях, но на мои желания всем было плевать.
— Любой бизнес это риск, — задумчиво глядя на Мара произнес Рэм, — ты готов сравнить у кого болезненнее будет итог, если Софья узнает правду не от тебя, а, допустим, дня через два-три через СМИ? Узнает не только она, резонансная новость явно докатится и до руководства Сеульского Национального университета и столько лет потрачено впустую…
— Маркелов, — хохотнул Тёма, — ты же понимаешь, что быстро выйдет опровержение. С исключением из универа тоже маловероятно, время отнимет на разбирательства, тут не возразишь, но маловероятно. Еще маловероятнее со сроком. А потом тебе снова пожелают доброго утра, но уже не мы, а тот, кому явно не понравится то, что ему анонимно пришлют. Ты готов рискнуть политической карьерой? В лучшем случае только ей. Не смеши, а.
— Риск, Шахнес. Не обижайся, но тебе действительно стоит придерживаться своего умного друга, он побольше понимает в этих вещах, — улыбнулся ему Рэм и перевел взгляд на Мара. — Можно обойтись и без этого цирка, да только ты уверен, что она от тебя не уйдет, если узнает правду каким-либо другим путем? Если да, то почему до сих пор не рассказал? Знаешь, почему я могу поклясться, что она не знает? Она в твоей машине сидит, за которую снова уплачено интересно добытыми деньгами… Знала бы — не сидела. Ты совершаешь мою ошибку, мальчик — человеку нужно давать право выбора. Ну так, и? Три дня, СМИ и каждый разгребает со своими последствиями?
— А давай, — азартно фыркнул Мар, кивнув усмехнувшемуся Тёме, что-то быстро произнесшему на корейском, — через три дня ты делаешь вброс и я ломаю тебе жизнь. Хорошо
Он резко повернулся и, дернув Тёму за руку, направился к машине.
Сел за руль. Мазнув по приоткрытому окну и моему лицу, глядящему вперед, ухмыльнулся, качнув головой и с ревом мотора лихо выехав в поток, произнес:
— Сегодня ночью вылетаешь со мной и Тёмой в Москву. То, что я расскажу… объяснять лучше на примерах.
Глава 11
Самый глупый страх — бояться знать.
Можно ли меня назвать трусихой? Оказывается, да. Глядя на столицу в объятиях субботних сумерек, пролетающую за тонированным окном бумера, забравшего меня час назад из Шереметьево, я пришла к неожиданному для себя выводу, что я трусиха.
В пятницу вечером билет на один рейс с Маром оформить не получилось. При нем же позвонила клиентке и не слишком старательно убеждала ее перенести назначенный на субботнее утро фотосет. Согласись с ее аргументом, что договоренность на съемку была заключена нами более месяца назад, уже уплачен аванс и я сейчас поступаю как минимум не профессионально. Согласилась с ней и сообщила Мару, что и на утренний рейс я не попаду. Взяли вечерний.
Дома он фактически молча собрал вещи и улетел, а я узнала второе название его родного города и причину этого названия.
Хакервилль.
Это слово не выходило из головы. Оно долбило в мыслях как и статьи, описывающие причину это названия. Долбило и дробило мысли, натягивало нервы до состояния струн. Всю бессонную ночь, субботнее утро, всю фотосессию, весь день проведенный на автомате, дорогу в Пулково, перелет и встречу в Шереметьево. Встречал не он, он был занят. Разумеется, работа же. Днем позвонил и как ни в чем не бывало сообщил, что пришлет человека, который меня встретит и отвезет к нему. К ним.
Встречающий мужчина был самого солидного вида и мало похож на заказанного водителя. Это было интуитивно понятно и когда он с кем-то разговаривал по телефону, по его интонациям несмотря на то, что смысл диалога уловить было трудно, по приказному тону я поняла, что это явно не просто водитель.
Вечерние пробки, ночь густела не только за окном, она оседала холодящей теменью внутри. Не сказать, что я ожидала чего-то вроде офисного центра или на худой конец каких-нибудь переоборудованных складов для работы выходцев Хакервилля, или дома за городом, однако беспрепятственный въезд в неплохой высотный жилой комплекс оказался из категории неожиданных вещей.
Марин встречал у подъезда. Припарковав машину рядом с ним, водитель, взяв небольшую стопку бумаг с соседнего с ним пассажирского сидения, покинул салон вместе со мной.
Мар снова выглядел так, будто ничего необычно не происходит, вскользь приветственно коснулся губами виска, забирая мой рюкзак и пожал руку водителю. Приняв от него бумаги с легким прищуром быстро пробежался по ним взглядом, когда мужчина произнес:
— Гузман попросил быть повнимательнее, есть несостыковки.
— Завтра в обед передам исправленный вариант, — отозвался Мар, прицокнув языком и поднимая взгляд от бумаг на мужчину, кивнувшего ему и уточнившего: