Ничья
Шрифт:
— Но… — она поднимается на ноги и запускает пальцы в волосы, пытаясь взять себя в руки, — я не могу его любить. Он… он ведь брат по факту моего отца, он сам мог бы называться моим отцом. И наша разница в возрасте… И вообще кто я и кто он? Мы разные, мы в принципе не должны были пересечься.
— Но пересеклись же, — женщина встает и осторожно касается ее щеки, пристально глядя в ее глаза. — Я знаю, любить страшно, хотя бы потому, что ты не знаешь, каким будет ответ. Но это прекрасное чувство. Пожалуй, хотя бы ради него нужно жить.
Елена расстегивает куртку и бросает ее на диван в гостиной, потом проходит на кухню, делает глоток сока и упирается руками
— Не думал, что у тебя в голове так много мыслей.
— Что? — по ее телу несется целый табун мурашек, и она поворачивается, напряженно глядя в его бездонные, нереально голубые глаза, в которых она когда-то утонула без возможности спастись. — О чем ты? — он молчит, выжидательно глядя на нее, и в какой-то момент до Елены доходит, и она шумно хватает губами воздух. — Ты все слышал…
— Трудно было не слышать, знаешь ли, — он кривит губы в улыбке, и она, вывернувшись, идет к двери, поджав губы. — Ну прости, малыш, я не думал, что ты разоткровенничаешься. Я хотел войти в комнату, но потом услышал, что ты толкаешь монолог, и решил не прерывать тебя, а потом…
— А потом понял, что будет круто услышать мои признания, как мило, — шипит она. Деймон резко шагает вперед и, схватив ее за локоть, буквально впечатывает девушку в дверной косяк, касается ее подбородка, вынуждая поднять голову, и пристально смотрит ей в глаза.
— Психуешь?
— Только начинаю.
— Злишься?
— Еще как.
— Я уже говорил, какая ты горячая, когда злишься? — его голос становится очень низким и хриплым, и Елена на мгновение перестает дышать, упорно пытаясь напомнить себе, что сейчас она злится на него и больше хочет его ударить чем-то тяжелым, чем поцеловать. Но в итоге желание становится сильнее, оттесняя все остальное, и она приподнимает голову, нагло ухмыльнувшись.
— Может быть. Я не помню. Напомнишь?
— Стерва, — усмехается он и накрывает ее губы своими.
Елена против воли мурлычет и теснее прижимается к нему, обвив его шею руками. Его руки медленно скользят по ее телу, забираясь под тонкую кофту, и ее кожа вмиг покрывается мурашками. Она невольно выгибается навстречу его рукам, стараясь не думать, что делают с ней прикосновения только его рук, и закусывает его нижнюю губу, тянет ее немного на себя и практически мгновенно зализывает место укуса, страстно глядя ему в глаза.
Послав к чертям все «но», которые удерживали ее от того, чего так хотелось, она многозначительно теребит край его футболки, и Деймон, подцепив ее, рывком снимает и бросает на пол, снова прижимаясь к ней. Подставляя шею под жадные поцелуи и невольно улыбаясь из-за того, что, кажется, у нее снова останутся засосы, Елена возится с его ремнем, расстегивает пряжку и берется за ширинку брюк, но Деймон хватает ее руки и поднимает их на головой, опаляя ее губы своим прерывистым дыханием.
— Интересно, у нас будет хотя бы один нормальный раз?
— Разве нормальность относится к нам? — хрипит она, думая только о том, что хочется как можно скорее оказаться максимально близко к нему. Желательно без одежды. Желательно подольше. Можно навсегда. Он усмехается и слегка прикусывает ее подбородок, с удовольствием отмечая произведенный эффект. — Или ты жалуешься?
— Никогда.
Он снова жадно целует ее, стаскивает ее кофту, отработанным движением расстегивает ее лифчик и накрывает губами ее напряженный сосок, скользнув по нему языком. Елена откидывает голову назад, сдавленно охнув, и запускает руку в его волосы, пытаясь устоять на месте, хотя ноги неожиданно становятся ватными. Деймон переходит
Мужчина продолжает терзать ее грудь, и она невольно теснее сжимает колени, стараясь игнорировать пожар, который распространяется по ее телу от его прикосновений. Деймон поднимает глаза, заметив изменение в ее лицо, и медленно опускается на колени перед ней, не разрывая зрительный контакт. В горле становится очень сухо, и Елена силится вдохнуть, что выходит с трудом, когда он избавляет ее сначала от джинсов, а потом мучительно долго стягивает ее трусики, оставив ее полностью обнаженной.
Она вжимается спиной к стену, ощущая, как внутри нее все сворачивается от его жадного, какого-то бешеного взгляда, и Деймон, поняв, что она не отведет взгляд, касается губами ее плоского живота, спускаясь все ниже и ниже, и когда его губы накрывают ее уже влажную, воспаленную кожу, которая, кажется, еще чуть-чуть — и воспламенится, Елена громко вскрикивает и выгибается дугой, переступив с ноги на ноги. Все ее тело горит и пульсирует, и она с трудом разлепляет веки, ощущая, как воздуха катастрофически не хватает в легких.
Опустив взгляд, она закусывает нижнюю губу, чтобы снова не застонать, и скользит пальцами по его волосам, сжимая их в кулаке, пытаясь хоть как-то справиться с непонятной волной, растущей внутри нее. Елена обеими руками прижимает его голову к себе, вжимаясь спиной в холодную шершавую стену, и дышит рваными вздохами.
— Хочу… — стонет она в какой-то момент, просто не выдержав, и Деймон поднимает взгляд, внимательно глядя на нее.
— Чего?
— Тебя, — шепчет она неслушающимися губами, напрочь послав все смущение и приличия. А зачем они нужны, если пожар внутри может потушить только он, если воздух только в его губах, если весь мир сосредоточен сейчас в одном единственном человеке, который сейчас до боли медленно распрямляется, не разрывая зрительный контакт, и в какой-то момент она первая срывается и накидывается на его губы, вцепившись в его плечи ногтями с такой силой, что потом явно останутся царапины.
Деймон проникает языком в ее рот, ловя зубами ее стон, в то время как Елена расстегивает его штаны и спускает их вместе с бельем. Он сбрасывает все на пол и, закинув ногу Елены себе на бедро, резко входит на нее до упора и на мгновение глохнет от ее вскрика. Она вонзает ногти в его спину, и он шипит сквозь зубы. прижав ее к себе. Кожа к коже. Губы к губам. Сердце к сердцу.
На несколько секунд весь мир замирает, а потом взрывается всеми возможными и невозможными красками, когда он начинает остервенело двигаться к ней, буквально вколачивая ее в стену. В какой-то момент Елена понимает, что все равно не сдержится, и отпускает себя, снова и снова испуская дребезжащий то ли выдох, то ли стон. Кажется, что каждая клеточка ее тела горит, кожа становится слишком чувствительной, и она сипит имя своего персонального демона каждый раз, как он обжигает ее свои прикосновением. Деймон сжимает ее бедра с такой силой, что там наверняка останутся синяки, щипает ее соски, растирает их большими пальцами, оставляет засосы на ее шее, вынуждая метаться между его разгоряченным телом и стеной.
Через какое-то время его движения становятся все более быстрыми и грубыми, он сдавленно хрипит над ее ухом, и она обхватывает его плечи руками, утыкаясь лицом в липкую от пота кожу. Оргазм сотрясает ее тело, и Елена едва не падает, потеряв точку опору, а через минуту и Деймон достигает пика и, сдавленно зарычав, прижимается губами к ее щеке, плотно закрыв глаза.
— Господи, Елена… — он с трудом собирает мысли в слова и слабо усмехается, поцеловав ее в уголок губ, — ты потрясающая… Я так сильно тебя люблю…