Нифриловая башня
Шрифт:
– А что ты с ними делать будешь? – Куч привел усачу его же собственный довод, – А, впрочем, делай, как знаешь. Можешь вернуть их на сборный двор. Я, кстати, как раз туда иду.
– Ну уж нет, – возмутился усатый стрелок, – Там на меня и так косо смотрят.
Куч отвернулся от полусотенного, будто собираясь уходить, но с места не сдвинулся. Своему чутью он привык доверять. Он снова начал считать, но дошел только до трех, когда услышал в спину:
– А-а, черт с тобой Куч, забирай. Но имей в виду, ты мне теперь должен.
Получив трех стрелков,
– А, это ты, Куч, – увидев его, полковой писарь поморщился.
Несмотря на кислый вид писаря, Куч попытался начать разговор весело:
– Будь здрав, Артемич. Сегодня тебя сильно донимать не стану. Мне пару Мангустов, и я сразу ухожу.
– Мангустов! – писарь усмехнулся, – А птичьего молока тебе не надо?
– Ну, ладно… ладно… уже и пошутить нельзя. Ну, что там у тебя в закромах? Показывай, давай.
– Вон, все мои закрома, – писарь Артемич кивнул на лавку у стены, где томились в ожидании двое ребят, – В самый раз для тебя, два знатных грызуна!
– Да уж, товарчик лежалый, – Куч почесал затылок. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, почему этих двоих до сих пор никто не прибрал.
Один был темноликий маленького роста, очень щуплый, с острыми чертами и бегающими глазками. Мышонок мышонком. К тому же он постоянно делал какие-то мелкие суетливые движения, будто не мог успокоить себя ни на мгновение. Кроме прочего, он, как выяснилось, еще и совершенно не выговаривал шипящие звуки.
Второй, из лосиного племени, был наоборот мосластый роста высокого, но совершенно нескладный. Голова большая, шея тонкая. Крупные ладони, но в плечах для такого роста уж больно узок. И двигался он как-то неуклюже, будто тело его неожиданно быстро выросло, и управляться с ним он еще толком не обучился.
Однако, к удивлению писаря, Куч забрал обоих. Сотник решил добрать до полной сотни, рассудив, что, в конце концов, кто-то и в первом бою погибнуть должен. А так, он сможет завтра начать учения в полном составе.
После ужина, на котором, кстати сказать, в очередной раз дали кашу, ребята вернулись в казарменный пристрой, который уже считали чуть ли не домом. Аким вытащил из кармана пригоршню каких-то пахучих листьев, и сказал, что приготовит на них чай. Остальные навалились на работу, помогая Бобрам надстроить верхний ярус нар, благо материала в виде старых обломков в их каморе хватало.
Когда они управились, еще не совсем стемнело, и они сели пить Акимин отвар. Правда, кружек ни у кого не оказалось, и все по очереди отхлебывали из Макаркиной походной миски. Несколько раз заглядывали обитатели большой казарменной палаты посмотреть, как они тут устроились, одобрительно хмыкали и присвистывали. Один из них даже припомнил, как парни до этого просили его поменяться местами и сказал, что теперь меняться он согласен. Ребята подняли его на смех, теперь «свою камору» они бы
Они сидели перед очагом, передавали друг другу миску с горячим чаем и слушали Акимину трепотню, когда в их комнату по очереди зашли три высоких худых парня с длинными луками в руках, похожих друг на друга как две, а в данном случае как три капли воды. Они выстроились у входа плечом к плечу. Все молча уставились на вошедших, а Аким от удивления ошпарил коленку кипятком.
– А что, клонировать в этом мире уже научились? – он сам не заметил, как выдал очередное воспоминание из прошлой жизни.
– Меня зовут Иелетеле, – сообщил с достоинством первый вошедший.
– Аотаон, – представился второй.
– Уамас, – так же чинно сказал третий.
– И какими судьбами Цапли залетели в обычную копейскую роту? – снова спросил Аким, потирая обожженное колено.
– У нас врожденная особенность, – сообщил Иелетеле.
– Это я уже понял, – ответил Аким, – Дотумкал, что в глазах у меня не троится.
– Вы не поняли, – пояснил Аотаон, – Мы не можем одновременно брать разные цели.
И Цапли рассказали ребятам, как они «вылетели» из стрелковой полусотни.
– Большая часть нашего народа живет на озерных островах, – говорил Аотаон, – И охотится на перелетную птицу. Поэтому они умеют распределять цели так, чтобы в одну птицу была пущена только одна стрела.
– Это для того, чтобы выбить одним стрелковым залпом сразу всю стаю, – пояснил Уамас.
– Ну это я понял, – сказал Аким, – То есть вы умеете распределять цели, не договариваясь заранее.
– А мы как раз не умеем, – сказал Иелетеле, – Мы живем за Синим кряжем, это на севере, где гора Киньдора, туда птица почти не залетает. Ну и мы охотимся на крупного зверя.
– Вот как, – сказал Васька, – Значит у вас нет того дара, что у всех остальных Цапель?
– Дар у нас есть, только он у нас по-другому проявляется. Мы все трое всегда бьем в одну и ту же цель!
– Ну, а по очереди вы можете стрелять? – решил уточнить Макарка.
– По очереди можем, но стрелковая полусотня должна давать одновременный залп.
– К счастью, у нас тут других стрелков кроме вас нету, и здесь вы ничего не должны. Да, Вася?
– Я тоже так думаю, – согласился Васька, – Завтра посмотрим, как вы стреляете.
Однако до отхода ко сну им пришлось принимать к себе еще двоих новобранцев. Один, высокий, из племени лося, второй, маленький, из мышиного народа. Большого звали Варашар, а маленького – Киркуатек. Парни решили, что труднопроизносимых имен для них на сегодня достаточно, и Аким окрестил новоприбывших Вершком и Коротком соответственно.
В эту ночь Васька впервые за несколько дней ложился спать не на голой земле, а на сухих нарах. Уже засыпая, он подумал о том, как удивительно все получается. Еще сегодня утром он шел с обозом простым новобранцем, а к вечеру стал девяносто первым порядковым номером, десятником замыкающего отделения третьей сотни Куча в роте Вепря!