Нихилени
Шрифт:
Ан послала его. Грязный колдун. Как она их ненавидела. Почему их не истребили всех до сих пор не истре? Твари, уроды, дегенераты, чёртовы фокусники.
И ружьё против него не поможет. У обманки нет своего тела, это иллюзия, поддерживаемая разумом чёртового колдуна. Она нужна, чтобы потянуть время.
— Чего тебе надо?
— Я хочу поговорить. Ты не узнала меня?
Ан снова послала его. Меркий трясся под столом. Кел зарычал. В свете нарастающего сияния обманки он стал похож на чёрного демона.
— Священник, закрой глаза!
— Ты не одна? Познакомь меня со своим другом.
Ан послала его в третий раз.
— Ты очень грубая. Тебе же хуже!
Ан не стала дожидаться, чем именно будет хуже, и перекатилась в сторону, под стол. Меркий, которого она сшибла и придавила, взвыл от боли. По векам ударила вспышка света. С грохотом упал Кел. Ан выждала ещё немного и открыла глаза. В нос ударил запах опалённого дерева и пластика. Кел несколько раз лягнул воздух лапами, и перевернулся со спины обратно. Ан потрогала неподвижного святошу.
— Ты жив?
— Мой глаз!
— Ты его открыл, что ли? — прошипела Ан. Священник замотал головой и схватил её за руку.
— Он нас убьёт?! Он Разрушитель!
— Заткнись, — она отвесила ему затрещину. Меркий немедленно умолк. Ан подняла с пола ружьё и подошла к окну так, чтобы её не было заметно снаружи. Приближалось утро, и хмарь на востоке стала светлеть. Окно выходило к служебному выходу театра. На небольшой дворик смотрели пустые окна домов-ульев. На заасфальтированной площадке до сих пор стояли остовы самоходных машин, брошенных хозяевами, когда Город погиб.
Внизу никого не было.
— Сиди тут, жди. Понял? — Ан вернулась к священнику. — Я сама справлюсь. А то умрёшь.
Он кивнул.
— Я за тобой сама приду.
Ан свистнула Келу и бесшумно двинулась к дальней служебной лестнице.
11
— Диплом я получу в конце весны, после защиты, — Ан закрыла глаза и представила отца. Судя по ужасному звуку и помехам, он воспользовался каким-то архаичным телефонным автоматом. Неужели они ещё где-то остались? Ан так и видела это место: старые дома, старые машины, грязь, ощущение безысходности. Посреди всего этого уныния стоит ржавый столб, на котором висит ржавый телефонный автомат с огромной неудобной трубкой. Возможно, он старый настолько, что в нём даже есть приёмник для монет. И отец. Здоровенный, в старой поношенной куртке с кучей карманов, высокий настолько, что ему приходится нагибаться под козырек, чтобы приложить трубку автомата к уху.
Нет, Ан не была удивлена, что отца занесло в такую дыру. Она
просто радовалась, что он наконец-то позвонил.
"А чего так рано?"
— Я защищаюсь досрочно.
"Так можно?"
— Ага, если сумел сдать все экзамены и написать выпускную работу вовремя.
"Здорово", Ан послышалась нотка грусти в голосе отца. "Ты молодец".
— Ага. Ты обещал в этом году взять меня с собой, помнишь?
"Не помню".
— Пап, я соскучилась, я хочу на море, а ты мне его обещал.
"Съезди с Рем. Или этим, Келом".
— Я хочу с тобой. Я уже всё решила и спланировала.
"Если твой дед согласится с этими планами», отец продолжал
отнекиваться, хотя Ан слышала, как изменился его голос. Ее старик
— Уже согласился.
"Что, так просто?"
— Ну… да. Какое ему вообще до меня дело? Сказал только… — Ан
прикусила язык. Дед охотно одобрил ее план, пока она настаивала ему в кабинете новую систему освещения, и без вопросов выделил деньги. Только потребовал всю поездку следить за отцом, чтобы он не встревал в неприятности. Это было унизительное требование, и отцу незачем знать о нём. — Чтобы я не устраивала ему неприятностей.
"Старый урод!"
— Пап!
"Это от него одни неприятности!"
— Па-ап! Прекрати кричать!
"Да я спокоен, как… спокоен, короче. Значит, хочешь со мной
поездить?" Ан улыбнулась в трубку. "Хорошо, выбирай, куда. Я приеду к вам… домой числа тридцатого".
— Хорошо, пап, буду ждать. Не теряй больше связь, хорошо? Я
волнуюсь.
Отец фыркнул в трубку.
"Постараюсь. Новую трубку сегодня куплю, обещаю. Бывай, тыква. А то у меня нал закончится сейчас".
— Пока, пап.
Ан отключила связь и положила трубку в стол. Неделю назад отец потерял свой телефон. По крайней мере, так она решила потому, что за семь дней никто не попытался его вскрыть, перепрошить и продать. Ан уже была готова сорваться на поиски, но, как незадолго до того дня выяснилось, метка на отцовской куртке тоже оказалась потеряна. Как он сказал, вместе с курткой, и неделю Ан провела в полном раздрае, готовая в любой момент сорваться на поиски. Она бы и сорвалась, если бы Кел не придерживал её на поворотах. Отец, в конце концов, не маленький мальчик, и иногда пропадал на большее время, чем она привыкла.
Отцу хотелось сказать многое, и о его ребячестве, и о его легкомыслии, но Ан сдержалась. Ещё успеет.
Она откинулась на спинку стула и посмотрела в окно. После отъезда Строителя и Рем, Ан не разрешили остаться в квартире сестрёнки. Её переселили сначала в самый низ башни, где обычно жил обслуживающий персонал, потом в свободную квартиру на самый верх. Как оказалось, на последнюю положила глаз тётушка Счетовод, а напротив была дверь в покои Жадины. Пусть главной виновницей смерти сына тётушка считала именно Рем, Ан она тоже не терпела. После нескольких скандалов Ан поселили в другу квартиру не в самой лучшей части дома. Весто изгиба реки, как другие жильцы, она разглядывала дома-ульи, градирни теплостанции и бок соседней башни. Унылое зрелище, быстро надоедает. Как сказала Рем, заехав к ней на пару дней, зато ничего не отвлекает от работы. И не высоко, всего на десятом этаже. Она улыбнулась.
Первый месяцы, когда отец оставил её здесь одну, Ан не отходила от старшей сестрёнки ни на шаг. Потом привыкла, хотя отъезд Рем и стал нелёгким испытанием.
Со стены пискнул таймер.
Полдень.
Ан вздохнула и посмотрела на разложенные на столе обрезки кожи, привод велосипеда и какие-то метизы вперемешку с деталями от дрона. Она обещала Умнику починить его ещё неделю назад, но из-за волнения за отца, не могла ни на чём сосредоточиться.
Пришло время возвращаться к делам.