Нихт капитулирен!
Шрифт:
Ансельм Борг ухмыльнулся, представив лицо руководителя СС после получения такой новости.
– Ну-с, что еще удалось выяснить? – шеф Абвера продолжил быстро просматривать протокол допроса Карла Геббельса. – Прямо какой-то набор из незнания и склероза, честное слово. Так, в следующем году мы разделим Польшу с Советами, а перед этим окончательно оккупируем Чехословакию? Ну, для меня это не новость… Хм, страны Бенилюкса это понятно, не пробивать же линию Мажино лбом, а в Норвегии и Дании мы что забыли? Франция… За месяц или чуть больше? Резво, резво… О! «С англичанами мы воевали на море и в воздухе, и еще – в северной Африке, но победить не смогли. А 22 июня 1941-го
– Ну, господин адмирал, мальчик ведь и не планировал стать историком, – пожал плечами фрегаттенкапитан Борг.
– Да, я видел, – Канарис невесело усмехнулся. – Единственное что радует – и в той Германии молодежь совсем не прочь связать свою судьбу с флотом. Пускай и торговым.
Берлин, Унтер ден Линден, 6
На филологическом факультете Университета Фридриха Вильгельма III – одного из старейших университетов Германии, было тихо. Разбежались уже по домам неугомонные студенты, разошлись закончившие рабочий день аспиранты и преподаватели. Погас свет в аудиториях и кабинетах, коридорах и хранилищах, и лишь в одной из лабораторий, где преподаватели от Аненербе работали со старинными текстами, сейчас находился пожилой мужчина, напряженно вглядывающийся в лежащий перед ним черный продолговатый брусок, размером меньше ладони.
«И почему во времена моей юности не было синематографа? Особенно такого? – Вилигут задумчиво наблюдал за тем, что происходило на маленьком экране «рации». Из динамиков прибора раздавались страстные стоны и вскрики: «Да! Ахххх… Это фантастика!»
Действительно ведь, фантастика, – невесело усмехнулся про себя человек, носящий прозвище «Распутин Гитлера». – Тут ночей не спишь, изучаешь старинные манускрипты, рунические тексты расшифровываешь, экспедиции во все концы света посылаешь – только бы в тайны грядущего проникнуть. А оно, грядущее это, берет, и сваливается тебе прямо на голову, в образе молодого и симпатичного парня, эталона нордической расы просто. Немецкий его, правда, довольно своеобразен: поди пойми, что плеер, это патефон, а байк – банальный велосипед. Однако, ничто не стоит на месте, любой язык меняется. А то, что в сторону английского меняется, так в наших руках теперь все это исправить».
Утешив себя подобным образом, Вилигут вновь поглядел на изображение.
«Довели Рейх до непотребства. Вместо солдат парады устраивают гомосексуалисты, молодежь, вместо учебы смотрит такие вот, с позволения, фильмы. Нет, я не ханжа, все это естественно и в человеческой природе, но где тут сюжет? Принято в будущем откровенные сцены так показывать – сколько угодно. Даже полезно где-то. Но ведь составлять из одних только таких сцен целый фильм, это значит его полностью обесценить. Синематограф, это искусство, все же».
Старый эзотерик еще не знал, что благодаря Голливуду, кино уже давно перешло из разряда предметов духовного плана, в разряд товаров потребления.
«Какое бесстыдство, какой порок, – думал Вилигут, глядя, как муж с сантехником одновременно пользуют жену
Берлин, тюрьма Шпандау
Сегодня Карла приковывать не стали, хотя допросная была все та же. Впрочем, и народу среди допрашивающих, прибавилось – кроме знакомых уже ему фон Рока, Борга и Вилигута появились еще двое. Один, в форме оберштурмфюрера СС, скучал в углу, казалось бы даже не замечая происходящего. Второй, довольно молодой мужчина в гражданском костюме, представился как Конрад Цузе [7] и даже энергично пожал Карлу руку.
– Вы готовы продолжить, герр Геббельс? – спросил фон Рок, просматривая свои пометки.
7
Цузе Конрад – немецкий инженер, пионер компьютеростроения. Наиболее известен как создатель первого действительно работающего программируемого компьютера (1942) и первого языка программирования Планкалкюль.
– А у меня есть варианты? – хмыкнул Карл.
– Думаю, что нет, – сухо ответил штурмгауптфюрер. – Приступим, пожалуй. Бригаденфюрер, вы, кажется, хотели быть первым? Прошу.
– Благодарю, – Вилигут взглянул на листок с перечнем вопросов, которые намеревался задать. Нет, он и так помнил их все наизусть, склероз еще не вцепился костлявыми пальцами в его мозг, но перестраховаться он считал не лишним. – Расскажите нам еще раз, юноша, только на этот раз подробно, как и при каких обстоятельствах вы перенеслись к нам из ноября 2006-го года.
– Да не изобретал я машину времени, не ищите, – страдальчески закатил глаза Карл.
– Мы и не сомневаемся, собственно, что имело место перемещение в силу неких природных сил. Теперь наша задача выяснить, каким именно стечением обстоятельств и природных законов активируется открытие межвременного портала.
Геббельс уставился на Вилигута совершенно ошалелым взглядом.
– Чего? – он помотал головой. – Можно теперь то же самое, только по-немецки?
Борг и фон Рок с трудом сдержали усмешки.
– Я говорю, – поморщился бригаденфюрер, – что если мы узнаем, почему вы попали к нам, то сможем отправить вас обратно.
– Класс! – парень аж подпрыгнул на стуле. – А когда? Не, у вас тут прикольно, но скучно – ни инета, ни телека, ни музыки нормальной – одно радио, где гоняют всякое старье. Прошлым вечером я вам сочинение про историю писал, а сегодня-то чем заняться?
– Найдем, – буркнул себе под нос Борг. Музыка будущего ему не понравилась, а когда он узнал, что половина композиторов – евреи, мысли Гиммлера стали ему как никогда близки. Исполнители, в большинстве своем, тоже не выдерживали никакой критики. Чтобы будущие германские дети пели песни (если это можно так назвать) негров – да никогда в жизни!
– Не отвлекайтесь, молодой человек, – попросил Вилигут Карла. – Как сможем, так и отправим. Рассказывайте.
– А, ну да… – юноша слегка смутился. – Родители моей девушки, Эльзы, они русские. Ну, в смысле, они немцы, но приехали из России. И седьмого ноября они уехали к своим друзьям, тоже русским… В смысле, немцам… Отмечать какой-то русский праздник. С ночевкой.
– Вчера вы утверждали, что коммунизм в России пал, – подал голос молчаливый эсэсовец.