Шрифт:
Глава 1
Девушка, подбоченившись, сурово глядела на муху. Муха сурово глядела в ответ. Корова, на которой сидела муха, ни на кого не глядела. Она, что называется, проснулась, миру улыбнулась, траву на завтрак нашла. И никакие войны между мухами и людьми её не волновали.
– А ну улетай отсюда, гадина сеткоглазая! – прошипела девушка.
– Бз-з-з, – ответила муха и потёрла лапками.
– Улетай, я сказала! – она махнула рукой и согнала насекомое ровно на одну секунду. Муха описала короткую дугу в
Девушка закрыла глаза и глубоко вздохнула один раз, второй.
– Ой, ну и бесы с тобой, – спокойно сказала она, отдышавшись. – Ещё на тебя силы тратить не хватало. Мне уезжать скоро. Молока соберу в дорогу и на электричку полечу. А ты тут сиди среди навоза.
Она поправила тонкий поясок с пряжкой в виде двух целующихся птичек и приблизилась к корове, которой всё так же было глубоко плевать на разворачивающуюся вокруг её крупа баталию. Неожиданно девушка сменила траекторию и одним резким движением хлопнула членистоногую противницу, целясь прямо в макушку. В ту же секунду корова ощутила острый интерес ко всему происходящему и вклинилась в общение. Сделала она это мощным ударом копыта прямо в бедро девушки. Та с визгом отлетела метра на полтора и приземлилась во что-то мягкое.
– Только не это! – завопила она, стряхивая свежайший навоз с рук.
Муха поприветствовала её радостным «бз-з-з» и уселась прямо девушке на коленку, победно потирая лапки.
– Да иди ты со своим гостеприимством, – проворчала юная особа. – Теперь отмываться и переодеваться, я так ничешеньки не успею.
– Бз-з-з? – вопрошала муха, как бы говоря: «Ну а кто в этом виноват?».
– Вот давай без нотаций, а?
– Бз-з-з, – муха равнодушно перелетела от девушки на кучку навоза рядом.
***
– Фима, твою же кочерыжку! – воскликнула розовощёкая пышная женщина лет пятидесяти. – Что случилось?
– Да так, – отмахнулась девушка, стараясь как можно аккуратней стащить галоши.
Она поставила их возле крыльца, собираясь заскочить на родник по пути к железнодорожной станции. В колодце такое счастье отмывать придётся намного дольше. Пока ведро туда, пока ведро сюда, пока упросит тётю разрешить использовать два-три слова в помощь… Легче уж взять с собой дополнительную пару обуви, чем опоздать на поезд.
– Тёть, я в баню и сразу улетаю.
– Да, тебе нужно, конечно, детка, – женщина выглянула в окно и прошептала несколько неразборчивых слов, глядя на соседний домик. Из трубы последнего незамедлительно повалил дымок. – Крапиву возьми с собой, на угли закинь.
– Да кому я сдалась там, тёть, – Фима закатила глаза, но пучок ароматного растения взяла. Крапива выглядела свежей, только что сорванной. Можно было догадаться, что это было неправдой, только если знать, что крапива цветёт с мая. И пока что было слишком рано для того, чтобы нежные белые цветки заманивали дурачков к жалящим листьям.
– Много ты знаешь, балда, – женщина сняла фартук с косынкой и тут же преобразилась.
Сначала Фиму встретила деревенская тётушка с картинок: мягкая округлая фигура, яркий румянец, нежные – такие же, как и у Фимы, светло-песочного цвета – глаза в обрамлении тёмных ресниц; фартук до пола и большая косынка, полностью закрывавшая волосы. Всё это создавало образ крестьянки позапрошлого века. Как минимум, такое впечатление было у Фимы.
Эти детали одежды, впрочем, были идеально отбелены, выглажены и накрахмалены. Пудровые пятна муки и тёмно-оранжевые следы от начинки пирожков мгновенно исчезали, впитываясь в невероятную ткань.
Сейчас же, избавившись от кухонных аксессуаров, перед Фимой стояла моложавая дама в ярко-изумрудном брючном костюме. Широкие штанины закрывали мысы обуви, но даже так угадывалось, что женщина была в туфлях на высоком каблуке. Рост тётушку никогда не смущал, и она смело добавляла к своим родным ста восьмидесяти семи сантиметрам шпильки, танкетки и модную спортивную платформу.
Белоснежный топ был увенчан массивной золотистой цепью – маскировка под хорошую бижутерию, однако Фима знала, что цепочка у тёти совсем не простая. Тугие чёрные локоны с изящными седыми прядками спадали по плечам, обрамляя круглое лицо. Кожа у тётушки, казалось, была безупречной, без единого изъяна.
Тётушка Негомила обожала собирать так называемые «аутфиты» и «луки», и совершенно её не волновали перешёптывания соседей, когда те с подозрением наблюдали, как женщина дефилирует по сельской дороге так, будто под ногами не жидкая грязь по колено, а подиум.
– Арифметика Буеславовна Воротынская, даю тебе восемь минут форы! На большее мне мелиссы не хватит, – она уже размалывала сушёные цветки пестиком. – Чего встала? Живо-живо!
Фима вздрогнула. Если тётя называет тебя полным именем – надо слушаться. Мало ли что она там дальше скажет, можно неслабо нарваться.
Всё же, слово ведьмы – слово опасное. А если ведьма знает истинное имя, то практически всесильное.
Глава 2
Фима суетливо оглянулась по сторонам: никого. Разве что заяц, сидящий в малиновом кусте, уверен, что девушка его не заметит. Не на ту нарвался! Но, к счастью косого, Фима досыта наелась тёткиными пирожками, ещё и с собой захватила по настоянию опекунши, якобы на первое время. Как же! Хорошо, если пирожки доживут хотя бы до первого ужина. В чём-чём, а в аппетите Фима всегда была сильна.
– Ладно, косой, ты меня только не выдавай. А то я это, найду тебя! – она шутливо указала двумя пальцами сначала на свои глаза, потом на зайца.
Ещё немного помялась с ноги на ногу и, наконец, выставила между собой и тонким, но буйным лесным ручьём галоши, беспощадно перемазанные в навозе.
Девушка проходила этой дорогой, через сосновый бор, поля папоротников и грибные россыпи, каждый божий день. Но лесная подстилка из толстого пушистого мха и опавших иголок с шишками всегда благосклонно выправлялась под миниатюрными ножками девицы. Арифметика – а именно так, как мы узнали от одновременно суровой и милой тётушки Негомилы – любила этот лес и чувствовала с малых ногтей, что он – будто бы продолжение её самой. Возможно, причиной тому было то, что двадцать три, почти двадцать четыре года назад на этом самом мху маленькая Фима и появилась на свет. Или, быть может, причина была в чём-то ином, кто знает. Ведь, если подумать, все ведьмы рожают в лесу, заключив сделку с лесными духами для защиты и помощи. Так делала и её мать, но что-то пошло не по плану.