НИИ ядерной магии
Шрифт:
— Ты ещё и подготовилась заранее, — недовольно буркнула Негомила.
— Чувствовала, что ты не откажешь.
— Знала бы ты, как я хочу развернуться и уйти сейчас!
— Не уходи, пожалуйста. Ты нужна моей девочке.
Вдруг множество окошек вздрогнули от глубокого мужского баса:
— Добавь моё кольцо тоже, милая, — сказал массивный мужчина с чёрной бородой, косой и светлыми песочными глазами.
Он пригнулся, заходя внутрь. Его коса была немногим короче косы жены и доходила до колен. С грустью взглянув на сестёр, он выбрал стул покрепче и присел рядом с Негомилой.
— Буеслав, ты чего?! —
— Я тоже отдам тебе энергию, — пробасил он в ответ. — Тебе понадобится много сил, чтобы защитить её.
— И ты туда же, — выплюнула ведьма. — Я соглашаюсь на это по двум причинам: чтобы вы от меня отстали и чтобы доказать вам, что вы ни черта не правы. Это для протокола.
— Киса никогда не ошибается с предсказаниями, ты и сама знаешь.
— Всё случается впервые.
Тем временем Анфиса добавила ещё одно кольцо и оплела его письменами. Она не стала спорить с мужем, потому что в этом не было нужды — и так знала, что он прав.
— Всё готово, — сказала она, вытирая руки от мела.
Все трое окружили стол и положили руки в центры колец. Последней это сделала Негомила, всё ещё внутренне сопротивляясь и не желая мириться с тем, что сестра собралась на тот свет.
— Я, Анфиса Варфоломеевна Воротынская, завещаю свои жизненную и ведовскую энергии моей сестре, Негомиле Варфоломеевной Бродяжевой. Рота.
Следом за ней говорил её муж:
— Я, Буеслав Вязеевич Воротынский, завещаю свои жизненную и ведовскую энергии моей свояченице, Негомиле Варфоломеевной Бродяжевой. Рота.
Негомила скривилась, всё её нутро требовало прекратить этот фарс и разбить ритуал. Но разумом она понимала, что предсказания сестрицы всегда сбывались. И хоть сейчас, на её взгляд, настало идеальное время, чтобы доказать, что будущее можно и нужно менять, подстраховаться действительно стоит. Но принимать такие обязательства казалось ей противоестественным. Она сознательно выбрала жизнь без замужества и детей, ей столько предстоит сделать, узнать, создать, и тут социальный якорь накидывает родная сестра. Мелькает шальная мысль найти кого-то другого на эту роль, но в действительности Негомила понимает, что никому Анфиса не будет доверять так, как родной сестре. И вряд ли кому-то другому согласится добровольно передать своё дитя. Тем хуже, что Буеслав — сирота, как и они с Анфисой. В итоге Негомила — их лучшая и единственная кандидатура на случай, если что-то с ними случится. Нехотя, ведьма начала говорить:
— Я, Негомила Варфоломеевна Бродяжева, принимаю завещанные мне энергии и обещаю использовать их для защиты моей племянницы… Как вы её назвать решили?
— Арифметикой, — Буеслав расплылся в улыбке, от уголков его глаз побежали тонкие морщинки, которые делали его лицо сразу добрым и светлым.
— Как? Вы совсем, что ли? — Негомила подняла брови и смотрела то на зятя, то на сестру. — А если мальчик, назовёте параллелепипедом?
— Это девочка, — ответил Буеслав и с любовью посмотрел на жену. — У нас будет дочка.
Анфиса ответила ему тёплой улыбкой и погладила свободной рукой живот, ощутив пинок малышки.
— Ну, корова ваша, вам её и доить, — Негомила несколько раз моргнула и помотала головой. — Я, Негомила Варфоломеевна Бродяжева, принимаю завещанные мне энергии и обещаю использовать их для защиты моей племянницы Арифметики Буеславовны
— Мила! — возмутилась Анфиса.
— Ладно, ладно, — Негомила помассировала переносицу и начала заново: — Я, Негомила Варфоломеевна Бродяжева, принимаю завещанные мне энергии и обещаю использовать их для защиты моей племянницы Арифметики Буеславовны Воротынской после смерти её родителей, моих сестры и зятя. После кончины последних я стану девочке опорой и заботой, любовью и семьёй. Сберегу от мира её дар, а её саму — от мира. Буду оберегать её и не позволю лишить её жизни никому, кроме Числобога и времени под его командованием.
Негомила помедлила с последним словом. Она смотрела на влюблённых супругов и хотела исчезнуть отсюда, чтобы не отравлять их светлые чувства своими тёмными сомнениями. Но всё же она собралась с духом и проговорила главное слово своей клятвы:
— Рота.
Письмена загорелись светло-голубым светом и пришли в движение. Подобно змеям, они ползли по кольцам, облизывая то одно, то другое. После они сошли с привычных треков и переместились ближе к рукам волшебников. Постепенно сужая радиусы, они подобрались к рукам вплотную. Ещё несколько оборотов, и светящиеся буквы древнего языка переползли со стола на кожу и потянулись выше. Наконец, они замкнулись на запястьях и потухли, оставшись впитавшимися в кожу чернилами. Негомила покрутила рукой, осматривая узор:
— Ну, как минимум я и так хотела татуировку, а эта даже выглядит миленько — пробубнила она, наблюдая за тем, как буквы переливаются остатками магического свечения.
Через пару минут оно погаснет окончательно, но клятву более не снять и не ослабить. Негомила поставила на это жизнь. Анфиса использовала самое строгое заклинание: если кто-то из них попробует обойти свою клятву, татуировка снова оживёт и начнёт сжиматься, пока не перепилит запястье. Это первый знак и шанс исправиться. Письмена поднимутся выше и обогнут горло. Там они будут покоиться ещё как минимум день, чтобы поклявшийся, если это вообще возможно, успел снова стать верным своим словам. А если нет — то голова с плеч.
Сейчас, спустя почти двадцать четыре года после того дня, Негомила сжимала древко метлы и парила над сопками, не боясь, что кто-то её увидит. Правое запястье болело и горело: письмена ожили и уже медленно стягивались, разъедая кожу. Ведьма вглядывалась в пролески и поляны, пытаясь найти свою племянницу, свою хорошую девочку. Письмена на запястье сжимались сильнее, и Негомила знала — это происходит, потому что Фима умирает. А она, её тётушка, не в силах её отыскать.
Глава 26
Маятник крутился и крутился, не желая останавливаться. Рука Жанны уже затекла, держа вытянутый кристалл на цепочке. Второй рукой экстрасенс придерживала уголок карты их портового города, три других уголка она доверила Ольге и Александру. Они устроились за столиком на открытой веранде одного из прибрежных кафе. Время шло к вечеру, и набережная начала наполняться людьми. Однако, ещё было чуть за пять, так что основной наплыв гуляющих ждал впереди. А пока работники кафешек, ресторанов и аттракционов готовились к часу пик: намывали столы, расставляли салфетки, натирали катера и надували шарики для тиров.