НИИ ядерной магии
Шрифт:
Ещё одной особенностью была тишина. Ни птиц, ни животных, ни насекомых — внутри их западни не было ни одного другого живого существа. Красибор был вполне уверен, что даже червей в земле не найдёт, если попытается выкопать подземный ход. Эта мысль у него тоже была, но без лопаты копать твёрдую каменистую почву было нереально.
Также он успел обыскать лагерь неизвестных ещё раз. Вспорол спальные мешки, разворошил кострище, проверил землю на предмет рыхлой почвы на случай, если что-то недавно было закопано. И не обнаружил ровным счётом ничего.
Сейчас он прижимал девушку крепче, чтобы дыхание её выравнивалось, и перебирал в голове варианты, идеи, а в какой-то
— Но что-то же они оберегали этой уловкой. Думай, блин, думай! Не себя обезопасить хотели — иначе место ночлега было бы вне границ ловушки. Нет никакого смысла в том, чтобы оказаться запертыми вместе с врагами. А значит…
Глаза его широко раскрылись, мозг лихорадочно выдавал версию за версией, которые наконец сложились в достоверные выводы:
— А значит, во-первых, выбраться отсюда можно. Они не стали бы рисковать своими же шкурами. Только вот хрен я что открою сам, без магии… — мужчина тряхнул головой и сильно зажмурился, чтобы вернуть ясность мышления. — А во-вторых, раз рисковали оказаться внутри капкана — должны хранить тут что-то ещё. Именно внутри, либо… — Глаза его метались из стороны в сторону, во рту пересохло. — Либо где-то на границе. Чтобы можно было забрать изнутри и снаружи, но чтобы исключить риск оказаться самим быть запертыми здесь, пока их важную вещь крадут. Боже, что я несу… Несу пакетик, а в нём — одни домыслы…
Красибор с силой надавил на веки, потом помассировал переносицу и продолжил, говоря сам себе:
— Ой ладно, нечего делать вид, что никогда судоку не решал «от обратного».
Он вспомнил случаи, когда выбирал пару ячеек, в которых гарантированно стояли два числа, ставил одно из них наугад и дальше просчитывал решение головоломки: сойдётся или нет? Сошлось — повезло, всё верно. Не сошлось — ну что ж, значит, ответ гарантированно противоположный. Красибор решил рискнуть, поскольку других вариантов он не видел. Хоть и допускал, что они есть.
Начался новый этап воспроизведения в памяти всего их окружения. Мужчина мысленно разглядывал каждый камень, холмик. Пни, поросшие грибами-ильмаками, и щербатые деревья. Вдруг он раскрыл глаза:
— Нашёл.
Красибор задрал голову, стараясь найти то самое место из памяти, но оно было слишком далеко. Тогда мужчина ещё раз закрыл глаза и воспроизвёл всё, что запомнил: как он идёт по прошлогодней листве, из-под которой уже проросла свежая трава; как низкие сосновые лапы хотят ударить его по лицу и плечам, но он отгибает наглецов и спокойно проходит дальше, слыша их шелест за спиной. Вот мелькают мимо деревья, деревья, деревья… И незаметно мигает по правую руку единственное дерево с дуплом. Именно мигает — потому что в момент, когда оно показывалось, Красибор неизменно моргал и переносился на другой конец ловушки. С виду дупло было достаточно глубоким, чтобы что-то в нём спрятать. Это было единственное место, потенциально годное для тайника, которое Красибор не успел осмотреть. И, как с болью признался себе, последняя соломинка, за которую он может ухватиться.
Медленно, плавно он начал высвобождать руку из-под головы Фимы. Он издавал мягкое шипение, надеясь этим убаюкать её, но девушка всё равно начала ёрзать и хныкать во сне. Красибору пришлось себя пересилить. Если его теория верна — то тайник опустеет, как только последний из пойманных отключится. Он не видел иного объяснения тому, что за проведённые тут часы он не видел никакого движения в лесу. Его теория заключалась в том, что неизвестные готовы выжидать, чтобы остаться неузнанными.
«Слишком много я полагаюсь на удачу, — ругал себя Красибор. —
Он поднялся на ноги и двинулся в нужную сторону, надеясь, что дупло ему не привиделось от усталости и безнадёги. Фима снова начала метаться по земле: она мотала головой, сжимала и разжимала пальцы. Стоило Красибору сделать ещё пять шагов — девушка начала размахивать руками, а спустя ещё десять — грести землю вокруг себя и кричать. Красибор рванулся было обратно, но, вцепившись в манжеты и чувствуя, как сжимается горло, попробовал сделать ещё несколько шагов, чтобы проверить неожиданную догадку.
— Как же так… — пробормотал он едва слышно.
Мышцы его гортани пронзил такой сильный спазм, что он едва мог дышать, а вместо голоса изо рта вырывался рваный хрип. Тем больнее каменели его мышцы, чем дальше он отдалялся от Фимы. Он старался не оборачиваться, но слышал, что с каждым пройденным метром девушке становилось хуже. Спустя ещё тридцать шагов он всё же бросил взгляд через плечо и застыл в ужасе. Девушка вопила, выгнувшись в спине. Она упиралась в землю головой, руки неестественно вывернуты, ладони зарыты в земле. По щекам её течёт кровь вперемешку со слюной: похоже, в какой-то момент она прикусила язык.
«Ненавижу, — думал он, не в состоянии выдавить из себя ни слова. — Какие твари придумали это. Всё это время меня отгоняли отсюда…»
Спустя ещё десяток шагов и слыша, что девушка уже хрипит, не в силах даже кричать, Красибор заметил, как что-то мелькнуло справа. С трудом втянув в себя тонкую струйку воздуха, он пригляделся. Ему не почудилось! По правую руку, всего в нескольких шагах, стояло дерево с дуплом, точно такое, как он помнил. И сейчас он уже мог видеть, что внутри действительно что-то есть. Шаг, ещё шаг. Крики Фимы возобновились с новой силой, и теперь он подумал, что даже если побежит к ней сейчас со всех ног, не успеет — она будет мертва к его возвращению. Не способно человеческое тело, тем более такое маленькое и хрупкое, выдержать то, из-за чего можно так кричать. Красибор удерживал взгляд на дереве: он должен хотя бы попытаться. Всегда можно лечь рядом и умереть, это легче, чем кажется. Биться до последнего — сложно. Он ощущал это каждым пучком мышц сейчас — никогда ещё он не испытывал такого напряжения, боли и острого чувства безысходности. Казалось, если он доберётся до дерева, а в нём — пусто, он просто упадёт замертво, как кожаная кукла. Сейчас, находясь на самом краю капкана, он особенно отчётливо ощущал, как силы утекают из тела. Казалось, каждая артерия и вена получили продолжение вне его тела и выкачивают сейчас кровь, перегоняют её в чьё-то чужое туловище. Которое, напротив, набирается сил, съедая запертых в капкане, будто движимое актом каннибализма.
Нестерпимо хотелось отвернуться. Концентрируясь на дереве, Красибор начал замечать все эти нюансы. Он был на самом краю и сейчас должен бы вынырнуть с другого конца их ловушки. Но это было невозможно, пока сознание его находится здесь, ведь переход каждый раз случался незаметно, в момент, когда Красибор моргал. А сейчас он не позволял себе такой оплошности и держал глаза широко раскрытыми, продвигаясь на шаг вперёд, ещё один, ещё. Всё естество капкана, вся магия, в нём заключённая, требовали, чтобы Красибор отвернулся или моргнул. Но тот игнорировал резь в глазах и скрученные спазмом мышцы, продолжая приближаться к дереву. Наконец, он ощутил преграду кожей: тонкая сетка начала впиваться в тело, где-то прорезая до крови. Но это было неважно, ведь Красибор уже тянул руку к дуплу: ещё один рывок, короткое движение вперёд, и…