Ник. Цикл
Шрифт:
– Это… очень интересно, – задумался Кораблев.
Я меж тем поднял из-под ноги гранитный обломок и стал его мять, вылепливая что придет в голову. Кораблев отвлекся от своих мыслей и посмотрел на меня. Потом протянул руку:
– Вы разрешите?
Я ему отдал почти готового жирафа. И вот тут это произошло.
Аура Кораблева уже знакомо вывернулась наизнанку, а грубо слепленный мною жираф превратился в натуральное произведение искусства. Полностью выверенные размеры, четкость линий и… прозрачность кварца. Немного подрожав, аура одаренного снова вывернулась и вернула свой изначальный вид.
– Впечатляет, –
При всей своей мощи я вот такое без подготовки сделать не смогу. Изменить информструктуру, воспользоваться преобразованием материи – это да, но обязательно подготовившись. Кораблев же, насколько я понял, фактически просто пожелал и получил то, что хотел. Это круче того, что делаю я. Даже завидно стало. С другой стороны, уверен, что в его «магичиньи» тоже есть ограничения. Но главное – по напряжению полей ауры я, кажется, сумел понять, как она меняется. Вернее, как ее поменять, чтобы она стала такой… Надо подумать…
– Зато вот такое я не потяну. – Кораблев снова рукой обозначил окружающее пространство. – По ощущениям, не хватает объема памяти вот тут. – Он постучал пальцем по лбу.
– Может быть, – кивнул я. – Это не моя епархия. Хотя вроде бы не должно быть у вас таких ограничений. Мне известен случай, когда одаренные вроде вас сковырнули планетарную ось.
– Хм… Надеюсь услышать от вас подробный рассказ об этом. А какая ваша епархия, позвольте полюбопытствовать?
– Магия. Обычная и инфомагия. Чародейство. Астральная магия. Биопрограммирование. Ну и всякое-разное на стыке.
– Надо же. А можно поподробней?
Я пожал плечами и минут десять рассказывал об особенностях всех этих направлений. Опасности я не видел, но и совсем острые выводы не озвучивал, дабы не испугать. Хотя цель моя как раз в том, чтобы они не боялись неизвестного, а четко понимали, что я могу и почему не следует дергать меня за усы. Сложный это баланс. Немного передавишь – испугаешь, и будет казаться, что проще убрать. Недодавишь – посчитают, что проще запереть в клетке и доить. Но все же я нащупал некий баланс, которым и старался пользоваться.
Мой собеседник задумался. Немного помолчав, я спросил:
– А можете сделать розу? Обычную, живую розу.
Дело в том, что я этого человека, местного академика (в сети уже нашел о нем инфу), подключил не только к своим органам чувств, но и к медицинскому инфосерверу. Короче, опутал разными аналитическими системами. В том числе работающими на основе местных алгоритмов, но на моем железе, что давало просто убийственный эффект анализа.
Кораблев кивнул и вытянул руку ладонью вверх.
– Да, конечно, – немного рассеянно произнес он.
Мир моргнул, вывернулся и успокоился. А на ладони академика лежала свежайшая роза бордового цвета. С капельками росы. Я взял ее и провел пальцем по срезу на стебле. Обычному срезу, выполненному обычными садовыми ножницами. Затем развернул аналитический комплекс, стал изучать результаты… И на полчаса выпал из реальности.
Академик Кораблев
Интересным типом оказался этот Ник, как он себя называет. Маг и волшебник. Ха-ха! Особого смысла в терминах, которыми новый знакомый обозначил себя, академик не видел. Нечто необычное можно как угодно называть – или тумана напустить, или выставить себя в выгодном и таинственном
С другой стороны, специализацию придумали не вчера. И в ней есть определенные плюсы. И скорее всего, именно в этом разделении лежит возможность объяснить то, что достичь результата порой бывает ох как трудно! Вроде бы вообще невообразимое дело – вот так достать из пустоты розу, а на самом деле вполне простое. Придумать же металл или материал с определенными свойствами не всегда получается. Мысли, почему так выходит, у академика, конечно, были, даже достаточно мощная и не очень противоречивая теория, но дьявол кроется в мелочах. Кораблев чувствовал, что нет в его работе реального основания. Вернее, оно есть, но хрупкое. Тронешь – и рассыплется. Потому и хотелось разобраться в том, что знает и умеет этот Ник. Возможно, он сумеет подтолкнуть буксующую теорию. Честно говоря, с сегодняшней позиции, академик никакого развития в использовании одаренности не видел. Отдельные уникумы, пожалуй, еще будут появляться, но в целом одаренность как науку в ближайшей перспективе ожидал застой.
Из задумчивости академика вывел взгляд Ника.
– Ну вы и накрутили! – покачал он головой.
– В смысле?
– Еле разобрался, да и то в приближении… – Он огляделся. – А чего это мы на ногах? Будто и не маги совсем! – Ник откинулся назад и буквально упал в появившееся облако в виде кресла. – Присаживайтесь, профессор. Говорят, в ногах правды нет. Зато она точно есть в заднице. Это легко можно доказать тем, что сей важный орган человека обладает собственным разумом и способностью предвидеть неприятности. Поэтому надо чаще ее ублажать чем-нибудь мягким.
Кораблев присел. Действительно удобно. Тем временем над ними появился зонтик затемненного воздуха, погрузивший их в приятную прохладу. Да и освежающий ветерок откуда-то подул. Между креслами появился небольшой стол, заставленный разного рода бутылками и легкой закуской.
– Угощайтесь. Вряд ли вы где еще такое попробуете. – Ник взял странный фиолетовый фрукт и откусил от него изрядный кусок.
Кораблев решил последовать его примеру. Действительно вкусно. Мозг же просчитывал – смог бы он такое же сообразить-создать? Наверное, да, но то, с какой легкостью это проделал Ник, вызывало оторопь.
Неожиданно к их столу, низко кланяясь, подбежал один из местных бедуинов. На его вытянутых руках лежала материя с небольшими лепешками, а на них – приготовленное мясо, сверху присыпанное зеленью и украшенное кусками верблюжьего сыра.
Ник улыбнулся и принял подарок.
– Пусть твои дети не болеют и живут долго, – пожелал он.
Бедуин разулыбался, снова поклонился и убежал к своим.
– Они разве понимают русский? – спросил Кораблев, глядя, как Ник пробует угощение. – Я бы поостерегся есть это. Антисанитария, жара, непривычность к такой еде…