Никак иначе
Шрифт:
— Но ужин… — попыталась вставить я.
— Я что, блядь, непонятно говорю? — вызверился он на меня, и его серые, холодные глаза, вперились в моё лицо.
Я сглотнула.
— На хуй ужин твой! Не до него сейчас! Свали, пока не огребла! — всё это я слышала, как сквозь вату. Просто поверить не могла. В лицо, словно горячей воды плеснули, так оно запылало.
Открыла беззвучно рот и тут же закрыла. Стало так обидно, что слов просто не нашлось.
Кирилл поймал мой взгляд.
— Да, блядь! — рыкнул он,
Звон стекла вывел меня из ступора. Я выскочила из кабинета.
— Света подожди! — донеслось позади.
— Пошёл ты… — получилось прошептать осипшим голосом, потому что я находилась в такой оторопи, от его слов, что просто сил не хватало. Ни отдышаться не могла, ни мысли скачущие в порядок привести. Летела сломя голову, мимо кухни, с накрытым столом, мимо всей этой умилительной картины, мимо всех этих лживых и непонятных отношений, с одним только желанием «свалить», как и попросил, а вернее приказал мне Кирилл.
Когда со всего размаху врезалась в Сашу, даже не сразу поняла, кто это.
— Конфетка? Ты куда всё время несёшься? — донеслось сверху, и я подняла лицо.
— Света, что случилось? — уже более серьёзно спросил Саша, увидев моё выражение лица.
Позади показался Кирилл, и я попыталась оттолкнуть Сашу.
— Отпусти меня! — рявкнула на него, чувствуя, что слёзы подкатывают к горлу, но он крепко держал, всё ещё вопросительно глядя на меня.
— Зеленоглазая… — послышалось позади.
— Пошли вы оба! — задёргалась я в руках Саши, да так резко тряхнула рукой, что в его руке остался рукав от моей футболки, а плечевой шов разошёлся, оголив наполовину мою грудь.
Я подхватила обрывок ткани, и шмыгнула носом, уже сквозь пелену слёз рассматривая обоих.
— Ты… ты… вы… — так и не найдя слов, и резко утерев с лица первые слёзы понеслась наверх, в комнату.
Что я им могу предъявить? Вот что? Если даже сама не верю в наши, так называемые отношения.
Я для них игрушка, и я сама согласилась на эти правила, а сейчас, когда стала неугодна, обиделась. На себя надо обижаться на тупость свою.
Чего мне хотелось? Уважения? Понимания?
Да я сама от себя скрывалась. Ведь вполне понятно, что я шлюха на двоих.
Ничего у нас общего. Ничего. Кроме секса, который нас связывает.
А вот не стало секса, и пожалуйста, «свали».
Всё это вертелось в моей голове, пока я лихорадочно скидывала свои вещи, имея только одно желание уйти отсюда бесследно, и забыть всё, что было.
Саша обнял меня внезапно, сзади, со спины, тем самым прекратив мои лихорадочные движения, и притянул к себе. За своими мыслями даже не заметила, как он вошёл. Только сейчас замерев в его руках, почувствовав, свежий соленый аромат, который мне всегда напоминал море, поняла, что это он.
— Ну что ты, конфетка? — прошептал он, так проникновенно, обжигая горячим
Я выдохнула, и, расслабившись, окончательно расплакалась.
Ну что таить, греха, надеялась, как всякая женщина, что есть что-то глубже зова тела, и пусть глупо это. Даже сейчас одёргивая себя, напоминая себе, что не бывает любви в тройничке. Но надежда умирает последней. Вот её Кирилл сегодня добил своей грубостью, а Саша своим безразличием.
— Ну, что ты плачешь? — он развернул меня к себе, и стал утирать слёзы с моих щёк.
— Я звонила тебе, — шмыгнув носом, сказала, рассматривая зелёные глаза, и ища в них фальшь. Не было там ничего кроме искреннего беспокойства, и может капли снисходительности. Вроде, как женщине простительны слёзы.
— Где ты был? — задала следующий вопрос, затаившись в его тёплых объятиях. В них было хорошо, уютно, и хотелось верить этому беспокойству и вниманию с его стороны.
— У нас проблемы в компании, может ты заметила… — он слегка усмехнулся.
— Саш, кто я для вас? — не стала ходить вокруг, да около, спросила напрямую.
— Ты наша женщина, — не моргнув и глазом, ответил он.
— Женщина, — горько усмехнулась я, и упёрлась в его грудь, оттолкнув от себя. — Свою женщину не игнорируют, когда она звонит, и не посылают, когда не в настроении…
— Глупая конфетка, — рассмеялся Саша, чем обескуражил меня, — ещё и замужем была. Лишь только с близкими людьми, мы позволяем себе быть самими собой. Злыми, равнодушными порой, потому что всегда уверенны, что нас принимают такими, какими мы есть.
— Но… — всё же захотела возразить, хотя сказанное им уже доходило до меня.
— Я видел, что ты звонила, но не смог ответить. Был уверен, что ты поймёшь, когда объясню тебе при встрече. И когда закончил, тут же поспешил домой.
— А…
— А Кир, — предугадывая мой следующий вопрос, перебил Саша, — просто вспыльчивый придурок, который не держит язык за зубами. Тоже расслабился. Ты словно всю жизнь с нами.
Я только всхлипнула.
— Да мы оба придурки, рядом с тобой, вертишь нами, как хочешь, — заговорил он уже ниже, проходясь губами по моим щекам собирая остатки слёз. Уводя влажный след на скулы, и ныряя за ушко. Стало сладко и от поцелуев, и от слов.
— Я верчу? — недоверчиво пролепетала я, хотя уже растеклась лужицей перед ним.
— С самого начала, все, так как ты хочешь, — продолжал Саша, прокладывая поцелуями дорожку к моей шее и ключицам.
— Серьёзно? — немного опешила я, считая те события, что принесли в мою жизнь этих мужчин, заслугой всё же их упрямства.
— Неужели мы где-то заставили тебя? Принудили в чём-то? — Саша посмотрел на меня затуманенным взглядом, немного отстраняя от себя.
— Не заставили, но были настойчивы, — не сдавалась я.