Никак иначе

Ann Lee

Я набрала Кирилла, уже ближе к часам девяти, когда мы с тётей Олей, уже обсудили все темы, и попили раз десять чай, и я засобиралась домой.

— Да, зеленоглазая, — ответил он после пятого гудка, когда я уже собиралась бросить трубку. На заднем плане слышна была музыка, голоса, что говорило о том, что он не дома.

— Ты ещё не дома? — скорее утвердила я, чем спросила.

— Пока, нет, — ответил он, — пришлось, заскочит в клуб. А ты уже дома?

— Нет, — вздохнула разочарованно я, — собираюсь.

— Давай, я скоро, — и Кир отключился.

Я

вроде уже привыкла к его манере вести переговоры, чётко и по существу. Редко со мной он снисходил до уговоров, и ещё реже до нежностей. Скорее это были пошлости. Но даже они были милее, чем его короткие, и безразличные фразы.

Я одёргивала себя. Внушала себе, что так лучше. Так я чувствую границы, за которые не стоит нам заходить. У нас нет будущего. Но каждый раз его хлёсткость била в цель. Больно.

Уже дома, лёжа в постели после тёплой ванны и бокала вина, я всё никак не могла уснуть. Наверное, я ждала его, и конечно ревновала. Но как донести это до Кира, и не быть высмеянной? Быть не расстрелянной его холодными глазами, и злыми ухмылками. С ним мне опять хочется идти наперекор. Устроить скандал. Вызвать в нём эмоции. Пусть не совсем правильные, и губительные для меня, но всё же хоть что-то.

Я всё же забылась тревожным сном, в котором ходила по какому-то дому, и что-то искала. Бродила в вязком тумане, ощущая просто на физическом уровне своё одиночество.

Разбудили меня наглые руки, которые пробрались под шёлковую майку, и мяли мою грудь, и хриплый голос, что шептал мне на ухо пошлости.

— Давай зеленоглазая, повернись, вот так, — хрипел Кирилл, разворачивая меня к себе лицом.

Я приоткрыла глаза. В темноте комнаты, виднелся только его силуэт, да ощущались прикосновения, и аромат, замешанный на его парфюме, и алкоголе.

— Фу, ты пьяный, — просипела я, пытаясь отвернуться от его губ.

— Нормальный, — заворчал Кирилл, — выпил бокал вискаря. Давай, зеленоглазая, у меня хер стоит, еле до дома доехал.

— Не очень-то ты торопился, — я упрямо стала отворачиваться от него. — И что же тебя так возбудило, что тебе стало невтерпёж?

Всё, у меня включился режим ревности. Перед глазами встали картинки, пошлее некуда, с участием Кира и других женщин.

— Да вспомнил, как ты мне недавно в душе отсосала, вот и встал у меня, — Кирилл конечно за словом в карман не полез, и своей откровенностью припечатал так, что мои щёки тут же вспыхнули.

Два дня назад, застала его в душе, утром. Он, почему-то задержался, обычно к моей побудке, его уже не было. А тут столкнулись в душе, и честно говоря, я соскучилась, особенно когда он стоит весь такой голый, высокий и мощный, и струи воды бьют по широким плечам. А ещё он через мгновение, как столкнулись наши взгляды, уже был готов. Его член просто ожил и нацелился точно на меня. Ну как тут не встать на колени. Хотя стоять на плитке, то ещё удовольствие, но это было уже потом, когда дурман рассеялся.

— Уверен, что дело во мне? — вредничала я, и отчаянно сопротивлялась его напору.

— Слушай, зеленоглазая, мне, конечно, льстит твоя ревность,

но сейчас конкретно бесишь, — Кирилл припечатал мои руки над головой, своей, и склонился ещё ниже, так, что моих губ касалось его горячее дыхание. Его личный фетиш, обнюхивать меня. Зарываться в волосы, в изгиб шеи, тянуть аромат между грудей, и жадно вдыхать запах моего возбуждения между ног. Он делает это так по-звериному, с громким сипом и рыком, и это действует на меня как триггер. Я моментально возбуждалась, начинала таять, от его смелых движений, горячего дыхания, а уж когда он, начинал покусывать все сладкие местечки на моём теле, я сдавалась окончательно. Вот и сейчас, он ломает всё моё сопротивление, сминая тонкую ткань моей одежды, и ведёт по телу, губами, закусывая нежную кожу, и вызывая дрожь в моём теле.

— Какая ты вкусная, — хрипел его голос, — сладкая. Так бы и сожрал тебя!

А я таяла, совсем забыв, что собиралась противиться до последнего. Он уже без всяких трудностей раздел меня, распластав под собой. Сам тоже быстро избавился от одежды, и продолжал вести свою игру, доводя до края, до судорог внизу живота, что руки сами тянулись, заполнить пустоту. Бёдра горели от укусов, и внизу всё пульсировало.

— Кирилл, ну пожалуйста, — шептала я пересохшими губами, потому что, только могла, что стонать и скулить.

— Что? Чего ты хочешь? — издевался гад, заставляя находить силы на сопротивление, пусть и кратковременное.

— Ненавижу тебя, — злилась я, и царапал его спину.

— Нет, зеленоглазая, — усмехался он, — ты меня хочешь. Хочешь, чтобы натянул тебя. Оттрахал. Злая ходишь целыми днями. Забросил тебя. А ведь тебя нельзя надолго без члена оставлять, всякая хрень в голову лезет.

Он не даёт сорваться с моих губ очередному колкому ответу, запечатывает своим, и целует глубоко и порочно. Вылизывает, вытрахивает своим языком, так что я теряюсь в пространстве, и готова уже кончить только от его тяжести на себе, и алчных рук на своём теле.

Кирилл отрывается от меня, и я тянусь за новой порцией, но он перехватывает меня за горло, властно прижимает к подушке, и смотрит из темноты пространства, ища что-то в моём поплывшем взгляде.

— Какая же ты красивая, — срывается с его губ. — Невероятно красивая.

И у меня перехватывает дыхание от его слов. Всего ожидала, но только не комплимента. Такого искреннего, сказанного с таким надрывом.

Он склоняется, задевая лбом мой лоб. Дыхание наше смешивается, и тела, тесно прижаты друг к другу, и сердца сейчас стучать в унисон.

— Моя, — говорит и снова целует, щёки, скулы, подбородок, убирает ладонь с шеи, заменяет губами, ведёт вниз по горящей коже, захватывая всё больше пространства. — Моя.

И тут до меня доходит, что он всё же пьян, раз позволяет себе такие откровения. И меня немного холодит разочарованием, но только до того момента, когда он резко переворачивает меня на живот и начинает мять мои ягодицы.

— Ну что пустишь меня сюда, зеленоглазая? — спрашивает и не сильно подавливает пальцем на анус.