Никаких достоинств
Шрифт:
Звоню в дверь, снова звоню… Внутри угадывается свет, но царит тишина. Умерла хозяйка. Жуткой смертью. Кошка ее заела, сейчас и за мной вернется. Смотрела определенно хищно, по-людоедски.
За дверью зашаркали.
— Кто?!
Судя по голосу, стрелять сквозь дверь начнут сразу, не дожидаясь ответа.
Торопливо поясняю:
— Я — Рита. Вчера мы договаривались. Вы — Вера Павловна?
Громыхнул замок, пахнуло макаронами.
— Не поздновато ли? — поджимает губы хозяйка.
— На работе
— Ладно. Главное, чтобы в привычку не вошло. Заходите.
Проклятый хромой чемодан норовит врезаться в велосипед, прислоненный внутри к стене просторного коридора.
— Поосторожнее, милочка! Помнете мне велик — Вера Павловна выдирает у меня неуправляемый чемодан.
Хозяйка похожа на радикально стриженую под машинку Фрекен Бок. Креативная особа, похоже, не чуждая велоспорту и кик-боксингу.
— Квартира нестандартная, памятник конструктивизма. Тридцатые годы, сохранена практически оригинальная обстановка. Но я за историчность дополнительных денег не беру — громогласно поясняет хозяйка. — Вы, как дизайнер, такое старье цените, а другим поди объясняй. Оглупило нынешнюю молодежь это модное ЕГЭ, смотреть противно.
Последнее — чистая правда, противно. Коридор огромен, комната — наоборот. Совмещенный санузел и кухня одинаковы по размеру. И главное, эта уникальная коридорная система: три квартиры выходят в этот туннель, в конце которого огромная общая кухня и общественный сортир истинно вокзальных размеров.
— Вы туда пока ходите — Вера Павловна рубящее указывает ладонью, словно вождь с броневика. — Чисто, свежо, главное, свет не забывать выключать.
— А…
— Ваш личный ватерклозет в полной исправности, просто вода сейчас отключена. Подкапывала, вот и отключили. Завтра сантехника вызову, включит вам воду. Если до нас дойдет. Тут диспетчерская далековато.
— А…
— Говорю же — клопов нет! Сразу сказала, хотите, сами щели проверяйте — хозяйка легко приподнимает край старинного дивана, стучит ногтем по дубовой мебельной ноге. — Никаких насекомых! У меня строго!
— Я помню, вы вчера по телефону говорили. Но я про метро хотела спросить. Или тут маршрутки ходят?
— Да какие еще маршрутки? До метро два шага. Только не вздумайте по переулку тащиться, там только чужие ходят. В углу двора забор, в заборе дыра, за забором тропа, мимо плит пройдете, дальше пролом. Прямиком к метро.
— Понятно, спасибо — я достаю деньги.
— Вот и славно, — хозяйка пересчитывает банкноты. — Приятного проживания. Когда мужиков приводить будешь, так много не пейте и особо громко не стоните. Молодые, я все понимаю, просто бессонницей мучаюсь. Ну и зависть гложет — получив деньги и живо перейдя на «ты», Вера Михайловнапоказывает в улыбке сияние двух золотых зубов.
— А…
— Так я тут по коридору в угловой шестой квартире проживаю. Все посъезжали, а я никак, уж очень к месту привыкла. Не пугайся, Рита Батьковна, мешать не буду. Я тут вроде главного
— Не забуду, не сомневайтесь.
— Я и не сомневаюсь — хозяйка вываливает в коридор и уже оттуда вопит: — С телевизором осторожнее. Он ламповый, звук дает просто чудо. Но орет как индийский слоняра.
— Так я включать не буду. У меня ноутбук с интернетом.
— Интернет и мобилы здесь не берут. При Союзе глушилка за забором стояла, остаточные явления в эфире остались. Если тебе особо нужно, можно выделенку провести. У меня есть. Если почту срочно надо или прогноз погоды, заходи! Да, на общественной кухне чайник-то еще горячий.
— Спасибо.
Я сажусь на диван — похоже, он каменный. Тоска.
Сижу. Чуть потрескивает лампочка над головой. Наверное, она тоже времен глушилки за забором. Брать чемодан и разбирать вещи страшно. Шкаф в углу — по размеру в нем пять скелетов могут поместиться. Господи, что за шиза?! Как я сюда попала и что здесь делаю?!
Тишина мертвая. Хозяйка сгинула, за окном ничего, только лампочка. Господи, пусть хотя бы клопы шуршали. Нет, глупая мысль! Не надо клопов. Здесь относительно чисто — это единственное достоинство квартирки. В комнате слегка пахнет воском и какими-то… то ли геранями, то ли сухими травами. Ароматы бальзамирования.
Решаюсь шевельнуться и достать из джинсов платок. Слезы промокаются бесшумно, сморкание звучит откровенно вызывающе. Как я сюда попала?
Тишина давит, но стоит взяться за чемодан, становится полегче. В шкафу полно вешалок-плечиков — на удивление красивые, полированные, антикварные, и столь разные, что похожи на коллекцию. Скелетов внутри нет, но свободные объемы шкафа подавляют: сюда кринолины вешать, соболиные манто и обезьяньи жакеты, громоздить шляпные коробки и ботики на высоких каблуках.
Я пощелкала кнопкой лампы на письменном столе, с опаской заглянула в санузел: яркая лампочка сияла высоко-высоко, ванна выглядела не сидячей, а стоячей, но крыс и прочих сюрпризов в ней не таилось. Кухонька походила на вагонную, как у проводников, вода имелась и теплая, и холодная. Но мой любимый электрочайник подключить не удалось. Розетка не той системы, ничего, не принцесса, переходник куплю.
Ужас потихоньку отступал. Оставалась тоскливая безнадежность. Жить здесь можно, но какой смысл?
Впрочем, организм не позволил сосредоточиться на философских вопросах. Наскоро вооружившись бесполезным смартфоном — индикатор сети грустно мигал, но фонарик-то работал — я выступила на разведку.
В коридоре было не очень темно, просто жутко далеко идти. Сам коммунальный сортир производил странное впечатление. Похоже на огромную лифтовую шахту, не иначе как идущую сквозь все три этажа. Плафон покачивался где-то на чердаке, торчали два старинных высоких унитаза, но было сухо, тепло, а рулон туалетной бумаги благоухал паприкой.