Никаких достоинств
Шрифт:
— Год прибавь. Я сполна отдал свой младше-сержантский солдатский долг!
Этого я не знала. Все верно, он-то мои учетные записи видел, а я его нет.
— Ну, и не надо хвалиться. Хотя молодец, конечно — сказала я.
— Намек понял, ухожу. Гордо и ни о чем не спрашивая — Юра поднялся.
Мне стало неудобно, и я объяснила:
— Ничего такого особенного. Просто я нашла клад.
Он хмыкнул:
— Давай договоримся: я не хвалюсь и не спрашиваю, а ты не говоришь неправду.
— Вот! — я сняла с телевизора
— Вот в это я частично верю — домовенок постучал по вазе, перевернул и попытался разглядеть клеймо. — Похоже, ваза тоже часть клада. Но я в китайском фарфоре совершенно не разбираюсь. Поэтому даже не спрошу, где была эта так удачно напиханная ваза.
Так всегда. Чуть дрогни, сразу наглеют и допросы начинают.
— Ваза была найдена в доме отставного полковника Четверг. Я там случайно была, редкие дубовые панели и лепнину фоткала.
— Лепнину, исклеванную дронтом по имени Пиквик?
Уел, однако. Кто мог подумать, что мы читаем одни и те же книги?!
— Если всё знаешь, так чего спрашиваешь? — рассердилась я.
Он засмеялся:
— Все, молчу.
Я проводила его до мотоцикла, домовенок напялил шлем, преобразился, и уже черный и непроницаемый, глухо сказал:
— Рита, только ты поосторожнее, ладно?
Я отдала честь:
— Непременно! Что с нами с Верой Павловной случится? Завтра на работе спишемся.
Он укатил. Я переглянулась с взволнованной кошкой и пошла мыть посуду.
Странно, что я могу стать обеспеченной девушкой. Или даже богатой? Как-то неожиданно, без подготовки. Я настраивалась упорно работать и делать карьеру, а тут… Может, это не очень нужные деньги?
Тут я шлепнула себя по губам перчаткой и принялась отплевываться от моющего. Деньги ей «ненужные»?! Пожила бы ты на ферме…
— Маргарет, я тебе сейчас задницу порву на щупальца осьминога! — сказала я раковине. Булькающая раковина и призрак работящей певицы разом заткнулись.
Да, до богатства мне далековато, об этом и потом подумать можно. А домовенок оказался продвинутым мальчиком: студия у него в центре города, мотоцикл, и книги он даже иногда читает. На кой черт ему сдалась такая взрослая девушка, как я? Конечно, разница в возрасте у нас чуть нивелировалась, но это отдельная приятная деталь, ни к чему не имеющая отношения.
Посуда закончилась, я прошла к себе, с опаской прислушалась у двери соседки. Джаза не слышно, уже хорошо. Что-то невнятное бормочут: то ли телевизионная политика, то ли это Вера Павловна на сон грядущий вслух «Молот ведьм» перечитывает.
Спохватившись, я осознала, что думать о «Молоте ведьм» абсолютно излишне. Но в голову лезли вопросы еще более неприятные: о сомнительном прорабе, о том, что именно было намешано в кокаин Маргарет, и почему все-таки домовенок мне уделяет столько внимания?
Пора. Я смотрела на телевизор, он смотрел на меня. На мне были черные кружевные стринги и очевидная решительность. Никаких автоматов и иных пошлых способов заработка! Только романтика и… Сформулировать поприличнее было сложно, но телевизор понял и вслух не возражал.
Включился… Программа номер один…
… историческая наука этот факт убедительно доказала, хотя остаются вопросы и иные версии — уныло повествовал дяденька на фоне угрюмой стены. — С течением веков противоречия лишь нарастали…
Я потянулась переключить, но было поздно…
Мне было одновременно и жарко, и холодно. Гулко ударил колокол…
Глава 14
Снова ударил колокол. Торжественно, гулко, многообещающе… Я стою на высоких ступенях замка, вся в белом, сверкающая и взволнованная. На меня устремлены тысячи глаз.
— Идемте, дитя мое — успокаивающе говорит моя наставница, воспитательница, дуэнья и защитница. Раздери меня гром и молния, вот это по-настоящему красивая женщина. Точеное лицо, потрясающе выразительные черные глаза, фигура… даже скромное платье темно-синей парчи и немногочисленность украшений лишь подчеркивает ее безупречность. Возраст… возраст в данном случае не важен. Она подает мне руку.
— Да, бабуля — шепчу я, опираюсь о надежную руку и схожу по ступенькам. Двое пажей-малышей с важным видом несут шлейф моего белоснежного платья.
Иду не я, идет Маргарета, она же Грета, как ее по-свойски именуют из-за юного возраста почти все, включая будущих подданных-простолюдинов. В народе ее уже успели полюбить. Да и как не симпатизировать такой чистой, наивной и хорошенькой девушке?
Она идет, а я в шоке и пытаюсь проснуться. На этот раз я сразу знаю почти все, поскольку Маргарета-Грета непрерывно думает о происходящем. Давайте я проснусь?! Или куда-нибудь в джаз, а?
Мы идем по ковровой дорожке, приближается толпа придворных, улыбающиеся лица, блеск парадных нагрудников и роскошного оружия, лоск атласа и бархата, ароматы духов и вина. Они склоняются в почтительном поклоне. Как мило…
Я-Грета лучезарно и чуть смущенно улыбаюсь.
Хочешь — не хочешь, шок не может длиться вечно. Это сон, и деваться мне некуда. Я — принцесса, и я на своей свадьбе. Вот, слева, мои собственные подданные, моя свита, проводившая меня к месту бракосочетания, они в восторге.