Никаких следов
Шрифт:
— Конечно, знаю. Он был большой человек, изобретатель. У нее там все патентами увешано, она специально ничего у себя не меняла в память об отце. Она в нем души не чаяла. Все время хвалилась, какой он у нее замечательный был.
Ирина, сама того не подозревая, подвела разговор к самому главному вопросу, и я, чтобы не дать ей опомниться, быстро спросила:
— Вы знали, что отец у Нади был изобретателем. Она сама вам об этом говорила. Может быть, она показывала или рассказывала вам о каких-нибудь его изобретениях или проектах, в особенности последних?
— Конечно, она очень любила показывать нам с Олей его
Когда Ирина сказала это, я чуть не свалилась с перил. Наконец хоть кто-то честно признался в том, что видел этот загадочный аккумулятор! Я почувствовала такой прилив сил, что уже не могла остановиться.
— Скажите, Ирина, а, кроме вас, кто-нибудь еще видел эту коробочку? — Я ждала ответа, затаив дыхание.
— Да, когда Надя показывала ее, там еще была Ольга Смирнова… — Пауза, у меня что-то оборвалось в животе и упало в пятки, вот тебе раз, подумала я, но Ирина, завершив эффектную паузу, добавила: — И… Андрей Шилов. Мы тогда все втроем к Наде приходили. А что, это может быть как-то связано с ее убийством?
— Сейчас любая мелочь важна, но ответьте мне еще на один вопрос: был ли у кого-нибудь из Надиных знакомых ключ от ее квартиры?
— Нет, я точно знаю, что не было. Она даже парням своим ключа не давала, ни Андрею, ни потом Косте. Это совершенно точно.
— Тогда, может быть, она теряла ключ? Вспомните, такого не было?
— Нет, не было. Я бы знала. Она нам с Олей все рассказывала, а если бы ключ потеряла — рассказала бы обязательно. Так что это исключено.
— Ну что ж, хорошо. Вопросов больше нет. Спасибо вам, Ирина. До свидания.
— До свидания. — Ира встала с перил и, не посмотрев в мою сторону, быстрым шагом пошла к аудитории.
Я еще немного посидела на перилах, выкурила сигарету, за что была в строгой форме предупреждена комендантом корпуса, и вышла на улицу.
Оказавшись на улице, я прямиком направилась к торговому павильону и купила себе бутылку ледяного светлого легкого пива. Пиво быстро привело меня в нормальное рабочее состояние, что означает температуру тела не выше тридцати семи градусов, и заставило задуматься. Наконец-то забрезжил свет в конце тоннеля. Хоть что-то начинало проясняться. Появился второй подозреваемый, причем весьма серьезный подозреваемый. Не наврали мне мои кости, суля неожиданные перемены. Вот они, перемены. Теперь надо было поговорить с этим Шиловым. Поговорить серьезно, но спокойно, посмотрим, что он мне скажет. Но только все это завтра, а сейчас домой под душ, обложиться льдом, напиться ледяной воды и погрузиться в анализ до завтрашнего утра. Отосплюсь хорошенько, а завтра и за дело.
В предвкушении сна в соседстве с кучей ледяных бутылок я доплелась до дома. Добрых сорок минут провела под холодным душем, даже замерзла слегка, а выйдя, завалилась спать. Не успела я положить голову на подушку, как меня тут же охватила дремота.
Глава 7
Очнувшись уже утром, я почувствовала себя настолько отдохнувшей и посвежевшей, что даже дикая жара, терроризирующая город уже в течение нескольких недель, не смогла испортить мне настроение.
Когда я проснулась, на улице было совсем светло, под окном слышались звуки шаркающей по асфальту метлы дворника. Не желая задерживаться в постели, я быстро встала и отправилась в душ, чтобы окончательно проснуться. Поток холодной воды освежил меня и поднял настроение до такой высоты, что я едва не начала петь. Но, слава богу, все обошлось лишь насвистыванием какой-то популярной мелодии.
Одевшись, я сварила себе кофе и уселась перед телевизором с чашкой в одной руке и сигаретой в другой. Новости, как всегда, были дико скучными. Полезной информации ноль, но голос диктора создавал эффект присутствия в доме кого-то живого, кроме меня. Какой-то дотошный репортер все еще вел свой жутко затянутый репортаж из Государственной Думы, когда я, уже полностью готовая к полноценному трудовому дню, выключила телевизор и, закрыв окна, вышла на улицу.
Сегодня бабушки перед подъездом были на своих законных местах, видать, страшная жара доставляла им меньше неудобств, чем отсутствие возможности перемывать кости всем жильцам дома и обсуждать последние сплетни.
Пройдя мимо старушек и не забыв поприветствовать всех разом и каждую в отдельности, я вышла на пустынную еще утреннюю улицу и не спеша направилась в сторону университета. Я специально сдерживала шаг, спешить было некуда, и мне не мешало бы немного прогуляться. Дороги и тротуары были еще мокрыми — поливочные машины последнее время трудились круглые сутки. Опрыскиватели на газонах с легким свистом наполняли воздух мириадами брызг, отражаясь в которых солнце создавало малюсенькие радуги.
Не пройдя и половины пути, я вдруг почувствовала, что ужасно хочу есть. Оглядевшись по сторонам, обнаружила недалеко небольшое придорожное кафе. Обычно я не хожу в подобные забегаловки, но сегодня готова была повергнуть в прах все традиции и привычки. К тому же мне очень хотелось есть, просто нестерпимо. Поэтому я быстро перебежала на противоположную сторону дороги и оказалась перед дверью этого милого заведения. Войдя внутрь, я была приятно удивлена скромной, но очень уютной, почти домашней обстановкой. Стены обиты бледно-голубыми панелями, столики покрыты чистыми белыми скатертями. В кафе пусто было в этот ранний час, и я заняла самый дальний столик. Бармен, который, по всей видимости, был и официантом, увидев меня, перестал протирать белой тряпочкой высокие стаканы и подошел ко мне.
— Что хотите? — спросил он, слегка наклонившись в мою сторону.
— Что-нибудь поесть и стакан холодной минеральной воды, пожалуйста.
— Холодные закуски или что-нибудь посерьезнее?
— Принесите какой-нибудь салат и несколько бутербродов с сыром и колбасой, пожалуйста. — Я расплылась в самой милой улыбке, на которую только было способно мое лицо.
Через несколько минут передо мной стоял салат из кальмаров и тарелочка с бутербродами. Салат оказался свежеприготовленным, а хлеб горячим, и я пообещала себе обязательно вернуться сюда как-нибудь еще.