Никчемный

Захарова Ирина

– Крот, ты думай, прежде чем пасть разевать. Пристрой, говорю, пацана. Потом сочтемся, за мной не заржавеет, ты знаешь.

Старик вздохнул, сдаваясь, поманил пальцем приросшего к сборщику подати паренька. Леха замотал головой, боязливо глядя на бесчисленное количество ступенек, уводящих вниз, в бункер, где во время катастрофы прятались жители города. Теперь в забытых помещениях была оборудована шикарная лаборатория, каморка Крота, не покидавшего свою нору, и зверинец. Подтолкнув протеже вперед, Жека отступил за порог, отворачиваясь.

– Увидимся, - бросил он через плечо, считая свои обязательства исполненными.

"Жека, я не ошибся в тебе. Я никогда не пожалею о своем решении. Обещаю. Жека... обернись. Обернись, хоть раз..."

Вот

уже месяц Никчемный не показывался. Сперва Жека обрадовался, вздохнув свободно без постоянных нотаций и преследований мальчишки, в первый же вечер надравшись до беспамятства. В другом баре, ибо взорвали в тот вечер "На окраине" конкуренты, молодая и дерзкая банда неформалов, так что они с Лехой были теперь вроде как квиты, ведь если бы не увел он его оттуда... Потом взяла обида за то, что нужен тому оказался только до поры, пока требовались покровительство и защита, а как пошли у Никчемного дела в гору, так и забыл спасителя. Но вот уже несколько дней кряду, не оставляло сборщика подати беспокойство. Оказалось, что с тех пор, как он отвел мальчика к Кроту, того никто не видел и не слышал. Провалявшись полдня в отведенной ему коморке "общаги", Жека спустился в просторный полутемный холл, место сходок и досуга братвы, где играла музыка и вился дым сигарет.

– Серый, - позвал он, отвлекая босса от "банка".
– Никчемный где?

В том, что поджарый брюнет знает, где сейчас находится каждый из членов их криминального сообщества, Жека нисколько не сомневался. Босс поднял на подчиненного холодные серые глаза, на жестких, прямых губах играла усмешка:

– Вероятно там, где ты его оставил.

Выудив козырь, он, не глядя, бросил его поверх карт партнеров.

В груди шевельнулось застарелое, почти забытое чувство: страх.

– Живой?!

В лаборатории Крота много кто находился: мутанты, подопытное зверье, разобранные на запчасти трупы...

– Не знаю, - протянул Серый с неприкрытым злорадством, бросая на стол козыри и сгребая банк.
– Крот не докладывал. У него там испытания новой дури вовсю идут, он даже к коммуникатору-то не подходит. Может и приобщил пацана твоего к тестам.

– Понятно, - спокойно сказал Жека, хотя внутри все помертвело. Он видел людей, на которых испытывал "доктор" Крот новую наркоту. У которых не оставалось ничего человеческого, только жуткие ночные кошмары, которые они рисовали собственной кровью на стенах камер. Представить, что безумие затянет чернильными тучами и ясное небо Лехиных глаз, было невыносимо. Накинув черную кожанку, Жека выскочил на улицу. Комендантский час еще не наступил, и можно было срезать через центр. Добравшись до логова Крота, сокрытого в недрах городских подземелий, торопливо набрал вызов. Никакой реакции. Жека прикрыл глаза, взвешивая целесообразность действия и его последствия, а открыв их, высадил дверь лаборатории. Это оказалось просто, поскольку та была не затерта. Шаги его гулко отдались от сводов помещения обширной лаборатории, погруженной во мрак. Жека не сразу понял, что настораживает его, кроме отсутствия ужасно занятого хозяина. Мертвая тишина. По долгу "службы", он бывал здесь неоднократно, и всегда его встречала какофония звуков: булькало дьявольское варево, что-то капало, жужжало, запертые в клетках животные пищали, выли, скулили. И вдруг тишина. Нашарив рукой рубильник, Жека зажег свет. По лаборатории точно промчалось стадо мастодонтов: мебель перевернута, тара побита, треснутый экран компьютера искрил.

– Крот?!
– ни звука в ответ.
– Никчемный?!

Он промчался мимо, лишь отметив краем глаза сжавшееся в комок тело. Затормозив, вернулся, опускаясь на корточки возле обхватившего колени, в которых прятал лицо, Никчемного. Нерешительно коснулся рукой обтянутого голубой тканью плеча, вздрогнув вместе с подростком, медленно поднявшим голову.

– Жека...
– едва слышно выдохнул тот. При виде следов побоев, как старых, так и совсем свежих, алых струек крови, бегущих из носа и рассеченной брови, гнев поднялся в груди Жеки.

– Это Крот?!
– спросил он.

Мальчик не ответил,

пряча глаза, и сборщик подати сильно встряхнул его.

– Крот?!

Леха кивнул, вытирая тыльной стороной ладони кровь, но лишь сильнее размазывая ее по бледному лицу.

– Я - никчемный, - прошептали губы, повторяя чужие, жестокие слава.
– Я ни на что не годен...

– Где он?!
– прорычал мужчина.

От мысли, что старик держал парнишку взаперти и дубасил за каждую неудачу на новом поприще, захотелось его убить, вытрясти всю душу, если она вообще была у этого садиста.

Ответом был короткий кивок в сторону клеток.

– Я выпустил бедных животных, и они... они...
– донеслось уже в спину.

Влетев в зверинец, Жека застыл, отворачиваясь от останков Крота, в которых с трудом можно было узнать человеческое тело. С губ сорвалось грязное ругательство. Этого Серый Никчемному не простит... Он пытался сообразить, что делать теперь. Самое разумное - это оставить все, как есть, забить на ходячую проблему, пойти в бар и напиться. Забыть, что был в его жизни такой человечек, не думая о том, где найдут его тело, если найдут. В конце концов, как индивид, Леха не имел никаких шансов выжить в их жестоком мире, где человек человеку - волк, где надо кусаться, чтобы жить. То, что тот дожил до своих лет, само по себе было чудом, нонсенсом. Сунув руки в карманы, чтобы скрыть дрожь, Жека направился к выходу. Не удержавшись, оглянулся в последний раз на Никчемного. Тот смотрел вслед молча и все понимающе, на губах его теплилась печальная, но всепрощающая улыбка.

"Может ты и прав, Жека, и ангелы никому не нужны. Главное - выжить, любой ценой. Ведь рая нет, Жека. Его больше нет. Только ад, именуемый Землей".

"Куда делся его свет?" - заметил вдруг Жека, заглянув в глубину невозможных глаз. Сейчас там плескались лишь отчаяние и боль, точно сама жизнь покинула сжавшееся у стены существо. Что будет с Лехой, если он уйдет сейчас? Присев подле, сборщик подати неожиданно сильно встряхнул парня:

– Слушай сюда, - велел он, хватая за подбородок, принуждая смотреть в лицо, "легенда" складывалась сама, по ходу.
– Это были "Небожители", понял. За новой дурью приходили. Забрали реактивы. Ты пытался сбежать, но они избили тебя. Очнулся, когда я тебя нашел. И ничего не знаешь больше. Усек?!
– осознав, что если тряхнет мальчишку еще раз, у того отвалится голова, умерил пыл.
– Усек?

– Да, - хлопая глазищами, выдохнул тот.

Пошарив по полкам, Жека отыскал необходимые компоненты и смешал их в большой пузатой бутыли. Поставив ее на конфорку, вернулся к Никчемному. Склонился, просовывая руку тому под колени и улыбаясь парнишке, робко обхватившему его за шею.

– Держись.

Спотыкаясь о поваленные кронштейны и ломаную мебель, сборщик подати вытащил ношу из помещения. За спиной громко зашипело, и он бросился вверх по лестнице. На улице уже стемнело, вряд ли кто-то заметил нырнувшего в переулок мужчину, с прильнувшим к его груди щуплым мальчишкой, а через минуту, металлическую дверь, укрывшуюся в нише, снесло мощным взрывом. Улики были уничтожены, поди, докажи теперь что-нибудь. Ну а война с "Небожителями" начнется... так она бы по любому была, Серый никому не позволит на его территории хозяйничать.

Жека приволок Никчемного в "общагу". Надо было засвидетельствовать следы побоев, чтобы при докладе боссу не быть голословным. Но близко к мальчишке никого не подпустил, отнеся к себе в коморку и, предварительно раздев, занялся обработкой его ран лично. При соприкосновении со ссадинами перекиси и йода, Леха забавно морщил маленький, чуть вздернутый носик, стойко перенося боль и пощипывание. А потом вдруг прильнул к нему, обнимая за шею.

– Жека. Что со мной будет?

Руки сами собой скользнули на спину, тихонько поглаживая, успокаивая. Какая нежная у Лешки кожа, и сам он такой ладный и гладкий. Прав был Крот, реши парнишка продавать это прекрасное тело, от клиентов отбоя бы не было. Вот только такой судьбы пацану Жека не желал, да и загнется он там быстро, слишком чистый для подобной грязи.