Никита Добрынич
Шрифт:
Операция была завершена, и Мышкин был разжалован, командиром Югин назначил Скворцова.
Легкий в общении Никита притащил две бутылки любимого Мышкиным красного вина, заранее поинтересовавшись предпочтениями Иннокентия Петровича. Дорогое благородное вино они пили из горла, закусывая твердым сыром и необычайно крупной безвкусной клубникой.
— Дядя Слава свалил на Вас грязную работу, а теперь разжаловал в замы.
— Скажите, Никита, ему от моего имени «спасибо». Я так понимаю, по-настоящему грязная работа только начинается?
— Да. Югин уже, минуя Скворцова, поручил, Вашему приятелю, капитану-корейцу, сделать первую
— Это работорговля, Скворцов будет возмущен.
— И? Прекратит сотрудничество с Югиным?
— Возможно.
— Иннокентий Петрович, вашему отряду еще предстоит добраться за тысячу километров, по весенним холодным рекам, среди враждебных племен, теряя людей от болезней, обстрелов и побегов. Вот такая задумка у дяди Славы.
— Это бесчеловечно.
— Это рационально. Естественный отбор!
— Я прошел такой отбор уже много раз. В первую мировую, в застенках у красных, в двух лагерях. Это испытание будет несправедливо, но для меня не так тяжело.
— Я помогу. Югин возложил обязанности интенданта на меня.
— Спасибо огромное, конечно, но Вы, лично, как относитесь к этому? Я имею ввиду работорговлю Югина и предстоящий жестокий «естественный» отбор?
— Я смотрю на это через сито бумажек. Для меня вся операция — это списки продуктов, обмундирования, медикаментов, оружия и боеприпасов. Что касается рабства? Чем для этих людей нынешнее рабство, в 12 веке, хуже прошлого рабства в 20 веке?
— Из сытой безопасной жизни 21 века …
— Иннокентий Петрович, — прервал Мышкина Никита, — зачем эта пустая философия? Выпьем! Закусим! Споем! Вы петь любите? А к женщинам нетяжелого поведения как относитесь?
Древний Белозерск находился вдалеке от Белозерска образца 2007 года. Югин привез несколько десятков тонн продовольствия, и его перетаскивали в поселок вручную. Вячеслав сидел на ящиках со сгущенкой, поеживаясь от холодного ветра. Василий уговаривал Югина прекратить «естественный отбор» в отряде. Численность отряда сократилась до восьми тысяч, люди выбывают уже не по моральным качествам, а из-за усталости и болезней. Вячеслав не соглашался. «Слабых необходимо отсеять», — считал он. Из ближайшей рощи внезапно полетели стрелы. Расстояние было большое, около двухсот метров, и стрелы не долетали даже до оцепления. Караульные открыли огонь, но как-то лениво. Вдруг парочка стрел вонзилась в ящики, а одна ударила Югина в шею, незащищенную бронежилетом. Кровь хлынула под напором фонтаном. Опытный Скворцов сразу понял, что счет идет на минуты. Он схватил Вячеслава на руки и потащил через «лифт» в 2007 год. На той стороне у пульта управления сидел Коробов младший. На поиски врача ушло минут десять, но всё равно не успели — Югин был уже мертв.
20 октября 2007 года.
Мышкин ужинал в компании Светланы. Ей очень нравился этот спокойный, пожилой мужчина, рассудительный, деловой, не склонный к риску. «Нет, не склонный к глупому риску», — уточнила Света.
— Сейчас, после смерти Югина, все почувствовали свободу. Пропала жесткая рука. К тому же, Вы дали моим сослуживцам слишком много времени. Месяц, это чересчур, — горько усмехнулся Иннокентий Петрович.
— Думаете, привыкнут к грабежам и убийствам. А Скворцов не сможет удержать их в человеческих рамках? — удивилась Света.
— Весна, голодное время года, две тысячи человек ни одно
— Просто вооружил.
— Но лопаты забрал. Оружие в обмен на еду отдавать никто не будет, а вот лопаты бы отдали.
— Свекор не такой человек, это получилось случайно, — искренне возмутилась Светлана.
— Но Вы затеяли интригу с письмами к родственникам в 1932 году неслучайно. Вы, совсем молоденькая женщина, но сразу поняли, что Скворцову будет не хватать еды, и денег, чтобы ее купить, — грустно посетовал Иннокентий Петрович, и залюбовался обворожительной собеседницей. «Старею, молоденькие женщины сводят с ума», — подумал он, — «В данном случае простительно. Умна, образована, энергична, а не просто смазливая, молодая барышня.»
— Мне не нравится эта тема. Давайте поговорим о Вас. Уверена, Вам есть что рассказать, — начала делать комплименты Светлана, — или лучше включим музыку и потанцуем. Вы танцуете танго?
23 октября 2007 года.
Грузчики перетаскивали в 1894 год очередную партию оборудования. В С-Петербург с Каспия по Волге вышел первый танкер с нефтью, он вышел на десять лет раньше срока. Местные предприниматели: Яковлев и Тройнин решили строить нефтеперегонный завод. Коробов старший переложил вопрос на племянника, и Никита развернулся, потребовал от аборигенов себе треть акций только за проект завода. Теперь он наживался на оборудовании. Светодиоды мигнули разом. «Лифт» перешел на режим разогрева, а ящик с оборудование перерезало пополам. «Какой ровный срез. Отличная гильотина получится», — отстраненно подумал Никита под вопли грузчиков, — «простые ребята быстро схватывают суть! Хорошо, что все целы.» Пришлось звонить Китину. Выяснив вопрос о наличии устройств бесперебойного электропитания, Николай Петрович надолго задумался.
— У меня давно на пиках переходов характеристики «плыть» начали, — пожаловался он.
— На всех? — поинтересовался Никита.
— Нет, только на трех. Двенадцатый век, 1894 и 1932 годы. В 1894 году больше других, но всё в пределах допустимого. Да еще у вас «якорь». Огромный запас стабильности, — обнадежил Никиту Китин.
— А когда Вы их последний раз проверяли?
— Характеристики? Недавно. Две недели назад. Хождение туда-сюда, давай, пока прекратим. Я займусь исследованиями, — радостным тоном сообщил Китин.
25 октября 2007 года.
Коробов был в ярости. В тихой, спокойной ярости. Никто, кроме, пожалуй, жены не мог бы заметить эту ярость. Собственно та, чаще всего, тоже решала не замечать. И вулкан, клокотавший внутри Владимира Александровича, портил нервы только ему самому.
— Володя, все не так плохо. Если в прошлое не ходить, то характеристики переходов не меняются. Сейчас я проверяю, что будет, если визиты возобновить, но ограничиться только наблюдением, — радостно сообщал о проделанных исследованьях Китин.
— Меня это не устраивает. Как я буду спасать голодающих? — в который раз вопрошал Коробов.
— Никак. Сама природа против! Мы бессильны! — с пафосом сообщил Кит.
— Через десять дней мы будем перетряхивать лагеря Беломорканала. Совершенствуй электронику, дорабатывай «якорь». Я не брошу операцию спасения на полпути, — потребовал Коробок.
— Судя по параметрам точки 1932 года, пока можешь работать. Для истории заключенные уже умерли, а вот Беломорканал могут не построить. Хотя кому он нужен? Один шум, бесполезная стройка. Работайте. Только ты, Володя, перед каждым переходом мне звони, я сообщу, когда станет опасно.