Никита Хрущев. Пенсионер союзного значения
Шрифт:
После сессии и окончательного перехода на новое место Брежнева, видимо, раздирали противоречивые чувства. Очевидно, с одной стороны, он несколько успокоился, поскольку, хотя решение сессии было малоприятным, тем не менее в стане его сторонников прибывало, и недалек, казалось, час торжества. С другой стороны, его не покидало беспокойство: что произойдет, если Хрущев хотя бы заподозрит что-то? Но подготовка к смене власти вступала в решающую фазу, она требовала встреч, разговоров, подключения все новых людей. Менять планы уже
После сессии в июле-августе начинался период отпусков. Жизнь замедлялась. Как обычно, Леонид Ильич отправился в Крым…
Отцу же о летнем отдыхе думать пока не приходилось: в конце июля намечался большой праздник в Польше — 20-летие образования народного государства. Несколько раз звонил Гомулка, просил приехать, поскольку визиту Хрущева он придавал особое значение. Отец конечно же не мог отказать своему старому другу.
А затем надо было обязательно проехать по восточным районам страны, чтобы самому посмотреть, как на целине готовятся к уборке урожая.
Опять отец уезжал из Москвы, оставив, пока Брежнев был в отпуске, «на хозяйстве» Подгорного. Все складывалось для них чрезвычайно благоприятно.
Нужно было максимально использовать лето, поскольку такого случая потом не представится: секретари обкомов, председатели исполкомов уходили в отпуск и съезжались в санатории Крыма и Кавказа. Здесь, не привлекая особого внимания, в непринужденной обстановке можно было прощупать их настроение. Ведь поездки по областям и республикам могли возбудить ненужное любопытство.
Новый пост Второго секретаря ЦК в этом смысле предоставлял обширные возможности — именно на нем лежала работа с обкомами. Но одно дело разговор в кабинете, а другое — за рюмкой хорошего коньяка на юге. В сомнительном случае все можно легко перевести в шутку, заглушить анекдотами. Ведь о чем только не болтают на отдыхе?…
В Крыму Брежневу удалось, насколько это сейчас известно, переговорить со многими. Общая кадровая ситуация складывалась в его пользу — Хрущевым были недовольны, казалось, все. Хрущев, судя по расстановке сил, не мог иметь поддержки ни в Президиуме ЦК, ни на Пленуме.
Славословия в адрес Хрущева в выступлениях Брежнева, Подгорного и других в то время лились потоком.
К этому периоду относится вторая беседа Шелеста с Брежневым.
Вот как вспоминает об этой памятной встрече сам Петр Ефимович.
«…Визит Брежнева.
Я отдыхал в Крыму, он неожиданно ко мне приехал. Это было в июле 1964 года.
Он не уговаривал меня, он просто рыдал, ударялся в слезу. Он же артист был, большой артист. Вплоть до того, что, когда выпьет, — взгромоздится на стул и декламацию какую-то несет. Не Маяковского там и не Есенина, а какой-то свой каламбур.
…Он приехал ко мне:
— Как живешь? Как дела?
— Да как живу, — отвечаю, — работа сложная.
— Как тебя, поддерживают?
— Если бы не поддерживали, нечего и делать.
— А как у тебя взаимоотношения с Хрущевым?
— Как младшего со старшим. А что ты мне такой вопрос задаешь? Ты там ближе, в Москве работаешь.
— Он нас ругает, бездельниками обзывает.
— А может, и правильно?
— Нет, с ним нельзя работать.
— А чего же ты тогда на семидесятилетии выступал? “Наш товарищ, наш любимый, наш вождь, руководитель, ленинец и так далее”. Что же ты не выступил и не сказал: “Никита, с вами нельзя работать!”
— Мы просто не знаем, что с ним делать. Я решил держаться на расстоянии.
— Вы сами там и разбирайтесь. Мы в низах работаем. Какие нам директивы дают, такие и выполняем… А что вы хотите сделать? — все-таки разрешил я себе проявить сдержанное любопытство.
— Мы думаем собрать Пленум и покритиковать его.
— Так в чем дело? Я — за».
На этом разговор, больше напоминающий осторожный зондаж, прекратился. Брежнев свернул разговор и уехал — видимо, что-то в ответах Шелеста насторожило его.
Как я уже писал, когда отец отдыхал в Крыму или на Кавказе, там часто проводились совместные встречи руководства нашей страны с руководителями социалистических стран, коммунистических партий, к нему приезжали отдыхавшие поблизости ведущие ученые, конструкторы, члены правительства.
Проходили такие встречи непринужденно. Все приезжавшие были с семьями, ведь собирались отдыхающие. Обычно такие мероприятия проводились в бывшем дворце Александра III в горах над Ялтой.
Очевидно, есть смысл рассказать кое-что об истории крымских дворцов.
До войны в них размещались санатории. При подготовке Ялтинской конференции глав антигитлеровской коалиции в конце войны Ливадийский, Алупкинский и некоторые другие дворцы были срочно приведены в порядок и приспособлены для размещения в них делегаций. Конференция закончилась, а дворцы остались в ведении НКВД. Никто уже не вспоминал старый лозунг «Дворцы должны принадлежать народу!».
Ливадийский дворец считался дачей Сталина, хотя он там отдыхал лишь однажды. В Воронцовском, в Алупке, поселился Молотов. Остальные не имели персональной привязки. После смерти Сталина отец вспомнил о старом решении, предписывавшем передать дворцы знати в пользование народу, и провел постановление правительства об использовании их под профсоюзные дома отдыха. Однако они оказались плохо приспособленными для массового отдыха, и вскоре в большинстве из них были устроены музеи. И только расположенный в горах над Массандрой Александровский дворец так и остался на правах государственной дачи. Его решили использовать как резиденцию для приема высоких иностранных гостей. Большую же часть времени он пустовал.