Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы
Шрифт:
Джипы беспрепятственно проскочили контрольный пункт. Как только последний автомобиль миновал шлагбаум, прилегающие переулки огласились ревом танковых моторов. И без того грозный рык, отражаясь от стен домов, многократно усиливался. Создавалось впечатление, что тут не танковый полк, а сползлась по меньшей мере целая армия. [74]
Пропустив американские джипы, советские танки не спеша стали выползать из переулков и разворачиваться навстречу бульдозерам. Сидящие в джипах пассажиры отмечали в каждом переулке шевелящиеся громады танков и копошащуюся за ними пехоту. За джипами вплотную следовала машина немецкой полиции. Наблюдатели заметили,
74
В предыдущих изданиях этой книги я, со слов очевидцев, писал, что для устрашения противника в переулках, где расположились танки, установили микрофоны, а на крыши близлежащих домов затащили мощные динамики. Сейчас эта версия представляется мне малоправдоподобной. Танки безо всяких микрофонов и динамиков рычали на всю округу. Ну а как же «свидетели»? Пусть эта история останется на их совести.
Бульдозеры остановились на своей территории, не достигнув разграничительной линии. Советские танки тут же, как предусматривал сценарий, остановились на своей половине улицы. Стволы их орудий, казалось, упирались в башни бульдозеров.
Джипы заметались в тылу у советских танков, затем, развернувшись, так же беспрепятственно, без предъявления документов вернулись домой. Танки, советские и американские, остались на своих местах, только замолкли двигатели, отчего на улице показалось оглушительно тихо.
На этом оба сценария исчерпали себя. В свои права вступала импровизация.
Мы не знаем, связывался ли Клей с Вашингтоном. Наверное, связывался. Якубовский же регулярно докладывал обстановку в Москву Коневу, а тот немедленно пересказывал полученную информацию отцу. Ее нельзя назвать разнообразной.
Первое сообщение: «Стоят» — вызвало радость.
Вторично, через час: «Стоят» — удовлетворение.
Через два часа последовало снова: «Стоят» — и удовлетворение сменилось недоумением.
Короткий октябрьский день угас, на улицах ощутимо похолодало, конец октября не располагает к ночевке в неотапливаемых железных коробках. Первыми не выдержали американцы: открылись плотно задраенные люки, и танкисты посыпались на мостовую. Разминаясь, хлопая себя по ляжкам, бегая друг за другом, они выгоняли из себя пробравшую до костей зябкость.
Наши не заставили себя долго ждать. Вскоре на улице образовались две группки совсем не враждебных друг другу почти мальчишек, разделенных еле различимой пикой шлагбаума. Так продолжалось почти двое суток. Ситуация становилась все более дурацкой.
Кеннеди лихорадочно искал выход из западни, в которую он угодил по милости Люциуса Клея. Танки необходимо было убрать, но при этом хотелось еще и сохранить лицо. Президент решил обратиться за помощью к отцу, использовав для связи недавно опробованный канал, проложенный в обход Госдепартамента. В устном послании, переданном по цепочке братом президента Робертом Большакову, Кеннеди выразил обеспокоенность, как бы ситуация не вышла из-под контроля (имелось в виду его контроля, он, видимо, всерьез опасался самоуправства Клея), и попросил Хрущева помочь ему разрядить напряженную атмосферу, сделать первый шаг. После раскрытия архивов эта суперсекретная информация стала доступна историкам. [75]
75
Раймонд Гартофф. Берлин 1961 года, уточненная информация // Внешняя политика, осень 1991 г. № 84, Вашингтон.
Отец
Дали команду советским танкам и сопровождающей их пехоте убраться обратно в переулки и там, выключив моторы, затаиться.
Вскоре, после того как наступила тишина, замыкающий процессию американский танк развернулся и пополз в тыл. За ним вся колонна, замыкаемая бульдозерами.
Противостоянием у Бранденбургских ворот закончился второй Берлинский кризис.
Вот что пишет отец в своих воспоминаниях:
«Через каналы мы получили мнение Запада: давайте считать, что этот спор закончен, пусть остается так, как есть. Затем это стало повторяться в печати.
Таким образом, мы получили признание де-факто установления границ и передачи функций их охраны Германской Демократической Республике. Это не являлось более поводом для обострения наших отношений».
В соответствии с планами испытания ядерного оружия на Новой Земле в эти октябрьские дни собирались произвести фантастический по своей мощности ядерный взрыв, испытать 50-мегатонный заряд. Было подготовлено три таких монстра: в 30 мегатонн, 50 и 100. Выбрали средний. Эхо взрыва должно было докатиться до Северной Европы грозным, но относительно безопасным рыком. Подобных зарядов мир еще не знал, наш оказался первым и единственным. Средмашевцы чрезвычайно гордились своими достижениями, и отцу очень хотелось продемонстрировать нашу мощь.
Славский докладывал, что подготовка на Новой Земле идет полным ходом. По всем расчетам, последствия взрыва не скажутся на нашем побережье, не затронут наших северных соседей, хотя и не останутся неощутимыми. Отец согласился: пусть почувствуют и своим союзникам по НАТО расскажут.
Подтвердили срок — октябрь, 30-го.
Наконец испытание состоялось. Вернувшись с вечернего заседания съезда (эти два события совпали неслучайно), отец с гордостью рассказал о том, что результаты даже превысили ожидаемый эффект. Вместо расчетных пятидесяти, получилось пятьдесят семь мегатонн. Отец был в восторге. Вот только носителя под такой тяжелый заряд не существовало.
На фоне Новоземельского взрыва подземное ядерное испытание, проведенное 11 октября на Семипалатинском полигоне, прошло почти незамеченным, но с него началась новая эра. Вскоре и у нас все взрывы уйдут под землю.
Сразу после возведения заграждений на границе в Западном Берлине возникла паника. Многим казалось, что дни самостоятельного существования города сочтены. Местные деловые люди начали сворачивать свою активность, продавать предприятия.
Отец с удовлетворением воспринимал происходящее. Считал, что это только приблизит неизбежное обращение западноберлинского магистрата за помощью к правительству ГДР. Его надежды не оправдались. Постепенно положение стабилизировалось, началось, пусть медленное, перемещение капиталов в обратном направлении.
Американцы отозвали Клея. Уехал в Москву Конев.
В 1963 году «чек пойнт Чарли» вновь замелькал на страницах газет.
17 января приехавший в Берлин на 6-й съезд Социалистической Единой партии отец не преминул посетить «чек пойнт Чарли». Будучи человеком любознательным, он хотел своими глазами увидеть место «танкового» противостояния, заглянуть в переулки, где советские танкисты поджидали в засаде американцев. Окружавшей его толпе он объяснял, что силой захватить Западный Берлин никто не собирался и не собирается. Американцы волнуются напрасно.