Никита Хрущев

Медведев Рой Александрович

Даже после смерти Хрущева сталинисты не смогли отказаться от застилающей глаза ненависти к нему. Так, например, Энвер Ходжа в своих воспоминаниях называет Хрущева не иначе как «ренегатом», а отход от сталинизма – «грязным делом хрущевской мафии» [193] .

В большом очерке «Последний романтик» советский публицист А. Стреляный писал: «Хрущев был из породы людей, как бы созданных чрезвычайными положениями и для чрезвычайных положений, когда надо мобилизовать на что-то одно. Это люди для свершения крупных разовых дел, решения отдельных проблем авральными методами. Все оставить, все забыть, на все махнуть рукой, ничего не считать, не мерить – навалиться всем миром на одну сторону и вытащить ее… Этому рабочему-революционеру с его малым набором самых грубых, но алмазно-твердых понятий

о том, что такое социализм, ни в какой мере не дано было проникнуться тем спасительным недоверием к скоропалительно быстрому движению вперед, к которому призывал под конец Ленин. Хрущеву мог бы помочь народный здравый смысл, которого ему не надо было занимать для дел, далеких от идеологии и политики. Но в том-то и суть, что далеких. Он не был бы тогда революционером, оторванным от жизни так, как только и может быть оторван человек, выросший в идейной атмосфере, где линии и платформы важнее лиц и фактов. Разве мог человек… иного типа и биографии из одного почтения к теории взяться вдруг “всемерно развивать совхозную систему, так как она имеет более совершенные формы социалистической организации труда”, преобразовать десятки тысяч колхозов, имевших хоть чуточку свободы, в совершенно бесправные совхозы, чтобы через несколько лет удивляться и гневаться: “почему они убыточны, почему никак не окупаются затраты на превращение их из низшей формы в высшую”. Как он торопил, как торопился! Все должно делаться быстро, по-солдатски, по-боевому. Среди его понятий не было понятия о постепенном накоплении количества и качества: средств, опыта, знаний, он не признавал никакой эволюции, признавал только революцию, только скачки и переломы, гнал и гнал «нынешнее поколение советских людей» жить при коммунизме. Для него нет обыденности, все чрезвычайное – чрезвычайная историческая обстановка, чрезвычайные возможности» [194] .

«Над Хрущевым смеялись, – пишет мне житель Калуги С. Потапов, – его ругали, но в глазах подавляющего большинства простых людей он не был посмешищем, и они не испытывали к нему неприязни, а тем более ненависти. И самое главное, – его не боялись, и он не боялся. Казалось, вся страна после Сталина на века пронизана ледяным ветром страха, а вот не боялись. В нем видели своего народного руководителя, хотя и с причудами, но своего. Недаром кое-где говорили о Хрущеве – “Народный царь”» [195] .

Один из наиболее влиятельных итальянских политиков Дж. Андреотти писал после своей третьей встречи с М. С. Горбачевым в 1987 году: «Перед отлетом в Рим я посетил кладбище, где похоронен Никита Хрущев. Я не был лично знаком с этим неординарным деятелем, вошедшим в историю как благодаря грубой выходке с ботинком в ООН, так и мужеству, с которым он отмежевался от политики репрессий в прошлом. Могла ли взойти звезда Михаила Горбачева без XX съезда КПСС?» [196]

И действительно, сегодня и в СССР, и во всем мире растет понимание непреходящего значения того коренного поворота в политике КПСС, Советского Союза и всего коммунистического движения, которое связано с именем, деятельностью и личностью Хрущева. Мы начинаем убеждаться в том, что при всех своих недостатках Н. С. Хрущев оказался единственным человеком в окружении Сталина, способным произвести этот поворот. Мы много писали выше об ошибках Хрущева, но также и о его заслугах. Только тот факт, что в годы его власти было реабилитировано, пусть в большинстве случаев и посмертно, около 20 миллионов человек, лишь этот факт перевесит на весах истории все недостатки и «грехи» Хрущева. Как справедливо заметил в своей работе о Хрущеве один из западных исследователей Марк Френкланд: «Правление Хрущева достойно эпитафии, которую заслужили очень немногие политики: как в глазах своего народа, так и в глазах всего мира он оставил свою страну в лучшем состоянии, чем он ее застал» [197] .

«За неуспехом реформ 50—60-х последовал продолжительный период “застоя”, – писали недавно советские ученые Ю. Левада и В. Шейнис. – И все-таки… Главным результатом бурного и противоречивого десятилетия, без сомнения, была невозможность, немыслимость возврата к сталинизму, по крайней мере в его прежних “классических” формах. Но и это неполный итог. Ведь именно в те годы

были брошены в землю семена нового социального и политического мышления. Развеяно немало иллюзий. В общественную жизнь вошло поколение, не знавшее тотального страха, способное учиться понимать собственное общество и перестраивать его. Через два десятилетия эти семена дали всходы» [198] .

Хрущев так и не был официально «канонизирован». Но через двадцать лет после его смерти в газетной заметке можно прочесть: «Имя Н. С. Хрущева решил присвоить одной из площадей города исполком Октябрьского районного Совета народных депутатов Грозного. Таким образом депутаты выразили свое отношение к человеку, по их мнению, внесшему большой вклад в освобождение репрессированных в годы сталинского террора народов» [199] .

Те, кто пришел к власти в результате смещения Хрущева, надеялись унизить его и после смерти, предписав провести похороны не на Красной площади, где хоронят людей его ранга, а на Новодевичьем кладбище. Они, очевидно, рассчитывали, что в этом случае имя Никиты Хрущева и его дела скорее изгладятся из памяти народа. Но они добились прямо противоположного эффекта. Тем самым Хрущев оказался как бы выделенным из ряда высокопоставленных партийных и государственных работников, а такая привилегия – быть исключением из общего правила – достается далеко не каждому.

В Москве есть несколько могил, которые чаще других посещают советские люди. Каждый день приносят венки и букеты к Мавзолею Ленина и к могиле Неизвестного солдата. Почти ежедневно можно видеть цветы на могиле Сталина у Кремлевской стены, но их привозят чаще всего с Кавказа. Ежедневно приходят люди с букетами к могиле Высоцкого на Ваганьковском кладбище. И почти каждый день появляются цветы у прекрасного надгробия на могиле Хрущева на Новодевичьем кладбище.

...

Сентябрь 1980 – июль 1991 года

1

Medvedev Zh. A. The Rise and Fall of T. D. Lysenko. (Translated by I. M. Lerner) Columbia University Press, 1969. 248 pp.

2

Medvedev Roy A. Let History Judge. (Translated by C. Taylor) Alfred A. Knopf, 1972. 566 pp.

3

Khrushchev Remembers. New York, 1975.

4

Народное хозяйство в СССР в 1964 году. Статистический ежегодник ЦСУ. М., 1965. С. 246.

5

Экономика сельского хозяйства. 1964. № 9. С. 17.

6

Хрущев Н. С. О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР. Доклад на пленуме ЦК КПСС. М., 1933. С. 28.

7

Народное хозяйство СССР в 1961 г. Статистический ежегодник ЦСУ. М., 1961. С. 382–383.

8

Народное хозяйство СССР в 1958 г. Статистический ежегодник ЦСУ. М., 1959. С. 350.

9

Там же. С. 367.

10

КПСС в резолюциях… Ч. 3. 1954. С. 661.

11

Развитие сельского хозяйства СССР в послевоенные годы. М., 1972. С. 145.

12

Народное хозяйство СССР в 1956 г. М., 1957. С. 127.

13

Народное хозяйство СССР в 1958 г. Статистический ежегодник ЦСУ. М., 1959. С. 436.

14

См. подробно: Medvedev Zh. The Rise and Fall of T. D. Lysenko. Columbia Univ. Press, 1969.

15

Коммунист. 1954. № 5. С. 3—13.

16

Народное хозяйство СССР в 1958 г. Статистический ежегодник ЦСУ. М., 1959. С. 403.

17

Медведев Р. А. К суду истории. М., 2011; Medvedev R. Let History Judge. Knopf Inc., 1971.

18

Народное хозяйство СССР в 1958 г. Статистический ежегодник ЦСУ. М., 1959. С. 469.

19

Вопросы экономики. 1963. № 9. С. 97.

20

Народное хозяйство СССР в 1958 г. Статистический ежегодник ЦСУ. М., 1959. С. 469.

21

Приокская правда. 1958. 31 дек.; Правда. 1959. 4 янв.

22

Народное хозяйство СССР в 1962 г. Статистический ежегодник ЦСУ. М., 1963. С. 309.

23

Народное хозяйство СССР в 1964 г. Статистический ежегодник ЦСУ. М., 1965. С. 361.