Никодимово озеро
Шрифт:
– Хочу перемет поставить... — на всякий случай разъяснил Сергей и, подведя «Наяду» к выброшенному над водой корневищу, стал тщательно привязывать к нему свободный конец перемета.
Черви пригодились. Хотя зачем ему нужно было врать мужику, а теперь возиться с переметом — Сергей не знал.
– Твоя посудина? — спросил мужик про «Наяду».
– Нет... — сказал Сергей. — Чужая. — Уточнил: — Родственника.
То-то я вроде другого на ней видел... Одолжил тебе, однако? — Мужик кивнул то ли на
– Не... — Сергей помедлил. — Он вчера голову разбил на дороге, в больнице лежит.
– Ну! — без удивления отозвался мужик. — Повезло, выходит. Никодимовский сам?.. У вас там вчера горело вроде?
– Горело... — неопределенно ответил Сергей в надежде, что мужик скажет еще что-нибудь.
Но тот, крякнув, тыльной стороной ладони утер губы и принялся не спеша укладывать в котомку остатки провианта, после чего, спустив воздух из лодки, молча скатал ее и только перед тем, как уйти, в последний раз оглянулся на Сергея.
– Ты, однако, сеточку мою не стревожь... — Он показал головой в сторону камышей, где на воде тянулась не замеченная Сергеем цепочка легких берестяных поплавков.
– Нет, я здесь... — успокоил его Сергей, показывая в глубину затона. Когда мужик скрылся, он размотал перемет и, больше не насаживая червей, опустил груз на дно.
Лишь пускаясь в обратный путь, с опозданием подумал, что в глазах мужика перемет — весьма сомнительная причина его появления здесь. Какой чудак ставит переметы в полдень?
* *
*
Алена сидела за Лешкиным столом, положив руки ладонями вниз на толстую общую тетрадь в твердом коричневом переплете, и, когда вошел Сергей, не повернула к нему головы, а сначала убрала тетрадь в ящик стола, закрыла его на ключ.
– Сережка, я ничего не приготовила. Поедим что-нибудь так. Нашел лодку?
Есть Сергею не хотелось, голова гудела после бессонной ночи.
– Нашел... — сказал он про лодку и, бросив взгляд на часы, полуутвердительно спросил: — Поспим немножко?
Алена отошла к окну, слегка побарабанила пальцами по подоконнику. В движениях и во взгляде ее проскальзывало возбуждение. Поинтересоваться, что за тетрадь она спрятала от него, Сергей не успел. Алена сказала:
– Чуть-чуть отдохнем... А потом, Сережка... Принеси свою белую рубашку — я поглажу. Брюки, если надо, погладь сам — я не умею. — И, предупреждая неясности, растолковала: — Пойдем на день рождения.
Сергей усмехнулся, что получилось довольно неуклюже.
– Зря ты... Лично мне это совсем не нравится.
Алена вспылила:
– Ничего не зря! Зайдем к Лешке, потом — туда. А если тебе не нравится, я пойду одна. Сергей вздохнул, пригладил волосы на затылке.
– Ладно, я принесу рубашку... — Но про то, что лодка болталась далеко от деревни с уключинами в гнездах, говорить раздумал.
–
– А я и так понимаю. Что мне объяснять?
– ответил Сергей, выходя из комнаты.
Алена зло крикнула вдогонку:
– Ничего ты не знаешь!
Он покаялся, что задел ее.
К Лешке их на этот раз не пустили. «Специалист из области» заверил, что все обойдется благополучно.
Тетку Валентину Макаровну опять оставили у ее знакомой с намерением еще раз вместе заглянуть в больницу перед отъездом из Южного. Сказали ей, что часа два-три походят по руднику.
За окнами дома номер шесть по улице Космонавтов мелькнул силуэт Галины. Встречать гостей она выбежала на крыльцо. В том же небесно-голубом платье без рукавов, по-прежнему разволнованная, она была рада Алене и Сергею, хотя и не надеялась, что они придут.
– Как это замечательно, Оленька! Вы просто молодцы!
Теперь обе девчонки были одинаково возбуждены. Но Сергей, которому все это очень не нравилось, отметил с удовлетворением, что Алена уже не выглядит подростком рядом с белокурой Галиной. Скорее, даже наоборот. Алена умела держать себя. И в новом черном платье, которое всего один раз надевала в Сосновске, перетянутая белым кожаным поясом в талии, она выглядела еще стройнее и выше. А усталость, что залегла вокруг глаз и в уголках губ, делала ее строже, старше Галины.
– Как тебе идет это платье, Оля! Можно, я буду называть вас на «ты»? Идемте, идемте! — торопила Галина, с одного взгляда оценивая превращение Алены.
Дом, как большинство на руднике, был щитосборный, с двумя изолированными комнатами, кухней, просторным коридором.
– Это моя! — сообщила Галина относительно комнаты слева.
Из открытой правой двери негромко лилась песня: «Гори, гори, моя звезда...» Радиолу только включили. В комнате вопреки ожидаемой шумной компании было всего трое. На круглом обеденном столе, отодвинутом к простенку между окнами, стояли бутылки с шампанским, бутылка коньяка и какое-то темное вино. В большой вазе с продуманной небрежностью были перемешаны разных сортов конфеты, печенье, розовые яблоки. На окнах колыхался невесомый, в золотых лепестках тюль.
Мужской голос пел вкрадчиво, с отработанной проникновенностью: «Ты у меня одна заветная...»
– Костя! — представила Галина своего брата.— Я не хотела устраивать сегодня день рождения, но Анатолий Леонидович специально приехал с прииска! (Анатолий Леонидович, второй из присутствующих в комнате, со снисходительной улыбкой чуть поклонился при этом). А это Николай наш давнишний знакомый, сосед! Мы уже решили потихоньку, без веселья: немножко выпить, послушать музыку. Я с ними одна. Это замечательно, что вы пришли!