Никогда не говори мне «нет». Книга 1
Шрифт:
– Вы мне нравитесь. Но вы очень печальны. Ваша душа истерзана. Я хотела бы вам помочь.
– Да, у меня погиб муж.
– Я знаю, – перебила Роза, – подробности вашей трагедии мне известны. Мне также известно ваше страстное желание увидеть его снова. Я только хочу предупредить. Мы не всегда знаем то, что знает наша душа, и не всегда хотим того, чего она хочет. Поэтому результат может быть не совсем тот, который вы ждёте.
– Я не понимаю вас.
– Например, что вы хотите увидеть, где вы хотите его увидеть.
– Ну… Я хотела бы увидеть его там, где у нас всё началось.
– А откуда
– Я знаю! – улыбнулась Юлия, вспомнив ресторан и его с букетом лилий. Как ей хотелось оказаться с ним в ресторане за уютным столиком! Сидеть как тогда, и смотреть друг другу в глаза.
– Ну что же, – прервала её мечты Роза, – я постараюсь перенести вас туда, где у вас всё началось. Но должна предупредить. Вы можете не захотеть оттуда возвращаться. А вернуться нужно! Слышите! Вы должны будете заставить себя вернуться. Хорошо?
– Я согласна.
Роза уложила Юлию на диван.
– Слушайте мой голос. Не сопротивляйтесь ни мне, ни себе. Помните: гипнозу поддаётся только тот, кто сам желает этого. И не забудьте: вы не должны сопротивляться, когда я позову вас обратно.
Юлина голова коснулась жёсткой диванной подушки, глаза закрылись, и она понеслась в каком-то цветном калейдоскопе. Постепенно яркие цвета становились бледнее, темнее, и вот чёрная бездна втянула её в свои объятия. Миг. И эта же бездна вытолкнула в яркий слепящий свет.
Было, и есть!
Юля резко открыла глаза и зажмурилась. В маленькое окошко напротив кровати бил луч солнечного света, попадая ей прямо в лицо. Она зажмурилась снова от слепящего света. Стоп. Маленькое окошко. Она в кровати. Юля села в постели. От резкого движения закружилась голова, картинка поплыла перед глазами, но постепенно зрение сфокусировалось. Она огляделась вокруг и поняла, что находится в очень маленькой комнате, практически в ней помещалась только деревянная кровать, на которой лежит Юля, укрытая лоскутным покрывалом. Низкий бревенчатый потолок, бревенчатые стены, маленькое окошко. Одной стеной служит цветная занавеска, отделявшая Юлину кровать от остального помещения. «Что это? Я мечтала оказаться в ресторане с мужем, а оказалась… в музее крестьянского быта?» И тут же в голове пронеслось: «Я не хочу умирать, помоги мне». Она вздрогнула от этого голоса. «Да где же я?» «Ты дома», – услышала беззвучный ответ. Внезапно занавеска отодвинулась, и Юлия увидела полную пожилую женщину в старинном сарафане, переднике, белом платке, скрывавшем волосы. Лицо её, прорезанное сетью морщинок, выглядело измождённым и печальным. Но как оно преобразилось, когда взгляд женщины натолкнулся на распахнутые глаза Юлии.
– Доченька! Слава тебе, Господи! Очнулась. А я уж думала, заберёт тебя лихорадка. И лекаря звала. А он что, говорит, молитесь, я здесь бессилен. Я молилась, и день и ночь молилась. Уж, думала, батюшку звать. Но, слава Богу, обошлось!
– Мама, – произнесла Юля, а хотела сказать, «кто вы», но ответ прозвучал сам собой, не дожидаясь вопроса.
– Ох, Полюшка, живая, – вздохнула женщина, вытирая слёзы передником. – Да что же это я стою! Ты кушать, поди, хочешь!
– Да, – прошептала Юлия, действительно почувствовав голод.
Женщина скрылась за занавеской.
Итак, её зовут Полина. Это
Юля посмотрела на свои руки, очень на её похожие, провела ладонями по ногам, бёдрам, коснулась талии. Всё на месте в том же виде: широкие бёдра, узкая талия. Опустила глаза на грудь. А здесь тело по крайне мере на размер больше её прежнего второго номера.
Она подняла руки, коснулась волос. На ощупь они тоже отличались от её гладких прямых тёмно-русых волос. Несмотря на то, что волосы после болезни не в лучшем виде, она поняла, что они пышные, волнистые и… намного длиннее. Она перебросила через плечо светло-русую с золотистым отливом косу. Она доставала ей до пояса. Так, с телом, грудью, волосами всё в порядке. А лицо? Как я выгляжу? «Ты выглядишь нормально», – пронеслось в голове.
«Хотелось бы убедиться», – сама себе сказала Юля.
«Река!» – снова пронеслось в мыслях.
– Да что же это такое! – в сердцах воскликнула Юля, поражаясь умению разговаривать сама с собой.
– Что ты сказала, Полюшка? – спросила женщина, которая была ей матерью, входя за занавеску с дымящейся тарелкой супа.
– Какой сегодня день? – спросила Юлия.
– Ох, доченька! Десятый день как без памяти пролежала. Двадцатое июня. (Все даты по старому стилю).
Юля хотела открыть рот, чтобы спросить, какой год, но тут в голове пронеслось: «1834»
Она вздрогнула, горячая тарелка супа едва не пролилась на постель.
Как она оказалась в позапрошлом столетии? Каким неведомым образом очутилась в теле молодой девушки, заболевшей ровно в тот день, только 19 века, когда погиб Дмитрий? Куда отправила её экстрасенс? Юле вспомнились слова Розы: «Мы не всегда знаем то, что знает наша душа, и не всегда понимаем, чего она хочет. Результат может быть неожиданным».
Да уж, неожиданней не придумаешь. Но это неважно. Главное, увидеть Дмитрия. И если для этого нужно забраться в 19 век, она согласна.
Юля вышла из-за занавески. Очутилась в деревенской избе в одну комнату с огромной печью, широким деревянным столом посредине. У стен стоят лавки, сундук, накрытый пёстрой циновкой, ещё одна кровать под вышитым покрывалом. Юля отчётливо поняла, что и в этой жизни отца у неё нет.
– Полюшка, слаба ещё, куда же ты встала! – Анна возилась у печки, увидев дочь, всплеснула руками.
– Не волнуйся, мама, – Юле было так необычно называть эту полную женщину, совсем не похожую на худенькую и стройную её мать. Необычно, и в то же время, привычно. – Я хорошо себя чувствую. Сколько же можно лежать? Я на реку. Смыть хочу с себя остатки болезни.
«И взглянуть, наконец-то, на своё лицо», – про себя добавила Юлия.
– Погоди чуток, я с тобой пойду, а ну как упадёшь.
– Я действительно себя прекрасно чувствую, до реки-то я дойду, недалеко.
– Так рубашку чистую надень, мыло возьми, а я справлюсь, да за тобой приду.
Неведомо откуда, Юля знала, что в сундуке у стены лежат её рубахи и сарафаны. Она сняла пропитанную потом после болезни рубашку, облачилась в чистое из отбелённого льна платье-рубаху, украшенную по вороту и длинным рукавам вышивкой, доходящую ей до лодыжек.