Никогда не говори мне «нет». Книга 3
Шрифт:
– Нет, у меня нет никого, кому следовало бы знать, где я нахожусь, – ответил Стас.
– Ну что же, поправляйся, приходи в себя. Думаю, для дальнейшей беседы мы выберем мой кабинет. Тем более скоро вернётся с процедур твой сосед. Кстати, очень хороший парень. Присмотрись к нему, – лукаво подмигнув, как близкому другу, Илья Владимирович быстро вышел из палаты.
– Псих, – констатировал Стас и отвернулся к стене.
Он слышал, как в комнату кто-то вошёл, как скрипнул матрац на соседней кровати, зашуршала газета. Но поворачиваться и общаться ни с кем не хотелось. Ба
Лежать весь день, отвернувшись к стене, не получилось. По крайне мере, нужно было идти на обед. Стас перевернулся на спину, посмотрел в потолок.
– Хотел включить телевизор, но думал, ты спишь, – раздался очень низкий, немного хриплый голос с соседней кровати.
Стало любопытно, какому же человеку может принадлежать столь колоритный голос. Он посмотрел на соседа. На кровати сидел молодой парень, по всей видимости, очень высокий. Широкие плечи, выпирающие мускулы, (культурист, что ли), крупные черты лица, карие глубокие глаза, короткие тёмно-русые волосы. Общее впечатление от внешности соответствовало впечатлению от голоса. Перед ним олицетворение грубой мужской силы и какой-то примитивной мощи. Неужели и подобные парни нуждаются в психологической помощи?
– Максим, можно Макс, – парень протянул руку.
– Станислав, можно Стас, – ответил он рукопожатием.
Парень оказался молчаливым, Стас тоже не расположен был к беседе, поэтому весь день они молча смотрели телевизор, посещали назначенные процедуры, обедали и ужинали, не перекинувшись и парой фраз. Их почему-то не объединила теснота больничной палаты, не хотелось излить душу, как в купе поезда случайному попутчику, зная, что потом всё равно не встретятся. Может, обстановка больницы, хоть и замаскированной под дорогой отель, не располагала к откровениям, а может, души у обоих настолько истерзаны, что изливать нечего. По крайне мере, у Максима, которого можно называть Макс, с душой точно не в порядке.
Это Стас понял ночью, проснувшись от дикого крика. Кричал сосед по палате. Он метался по постели, крики перемежались стонами и не обращать на них внимания невозможно. Стас сел в постели. Очень не хотелось участвовать в чужих кошмарах, но иначе заснуть не получится. Стас подошёл к Максиму и взял его за руку.
Утром, после завтрака, когда парни расположились на кроватях и Макс привычно схватил газету, Стас вдруг сказал:
– Ты не должен так убивать себя. Ты всё равно не смог бы его спасти.
– Кого? – Максим недоуменно уставился на Стаса.
– Твоего друга Ивана. Его жестоко и медленно убивали на твоих глазах.
– Что?… Чёрт!… Откуда?… Илья! – Макс сорвался с кровати, но, дойдя до двери, вдруг остановился, – Илья не знает таких подробностей, я не говорил… – сам себе произнёс Максим и вернулся на кровать, – Откуда ты знаешь? – грубо спросил он Стаса.
– Успокойся, Илья Владимирович мне ничего не говорил. Я увидел сам. Видишь ли, я могу читать мысли других людей.
Стас не понимал,
Максим недоверчиво посмотрел на Стаса:
– Слышал, что такие люди бывают, но никогда не встречал. И что ты ещё увидел?
– То же, что видел ты. Я всю ночь держал тебя за руку, пока не заставил успокоиться.
– Офигеть! Ты ещё и заставить можешь?
– Если очень захочу, да. Ты очень переживаешь из-за смерти друга. Это у тебя глубоко в подсознании. По-моему, тут никакими лекарствами не возьмёшь, днём можно заглушить, но во сне всё равно проявляется.
– Я вчера не выпил на ночь таблетки. От них ужасно себя чувствую, думал, хватит уже. Ну и… расскажи, что ещё ты увидел? – уже с азартом проговорил Максим.
– Да, собственно, ничего такого. Пустыня, азиаты какие-то, Иван, как я понял, был первым. Убивая его, тебя хотели заставить что-то сказать, или сделать. Тебе тоже крепко досталось.
– Ты прав, – мрачно выдавил Максим, – Он был первым, я должен был последовать за ним. Если бы парни не вытащили, меня бы уже не было. Если бы предвидеть… А ты можешь предвидеть?
– Нет, не могу. Я могу кое-что предчувствовать. И то так неясно и размыто, что сам долго не понимаю, что означает.
– А мертвецов видишь? – не унимается Макс.
– Нет, – с улыбкой отвечает Стас, – Мертвецов не вижу. Хотя… была одна ситуация, но я тогда был сам почти покойник, так что любой на моём месте и не то бы увидел.
– Твои бы способности, да… – не договорил Максим, о чём-то задумавшись.
Думал он долго, молчаливый проходил почти до вечера. Стас уже решил, что Максим его сторонится. А вечером снова начались расспросы. Макса интересовали все подобности способностей Стаса. Тот, как мог, и что мог, пояснял. Потом Максиму захотелось проверить всё на себе. И Стасу пришлось рассказывать о детском доме, в котором жил Максим, о подростковых шалостях, о девочках. В общем, обо всём, о чём Макс думал в тот или иной момент. Стас видел, что есть кое-что, куда Максим его старательно не пускал. Ему не хотелось терять доверие, возникшее между ними, и сообщать, что барьеры давно сломаны, и то, о чём Макс старался не думать, лежало перед Стасом, как на ладони. Поэтому молодой экстрасенс говорил только то, что Макс хотел услышать, вызывая у парня неизменное восхищение.
За несколько дней вынужденного пребывания в закрытом помещении, они почти сдружились, рассказывая о себе всё, что считали допустимым рассказать. Впрочем, Стас, открыв свой самый большой секрет, понял, что скрывать ему больше нечего и, как на духу, поведал новому знакомому о себе практически всё. Об учёбе, о работе, о несуществующей уже семье, о так называемых друзьях, о трудностях во взаимоотношениях с людьми. Ему становилось легче от того, что есть с кем поделиться, что не нужно носить всё в себе. Что рядом человек, которому от него ничего не нужно, у которого такая же израненная душа. Который почти друг.