Никогда не говори: не могу
Шрифт:
– Подпевайте! – прокричал он растерявшимся девкам. – Россия, священная ва-аша держа-ава…
– Мы не знаем слов, – пожаловались они.
– Учите. Пригодится. – Кочер захохотал, дирижируя пустым бокалом. Он представил себе, как состарившиеся шлюхи поют гимн своим ублюдочным дочкам, рожденным лишь для того, чтобы продолжить семейную традицию. На панели, естественно. – Могу-учая воля, ха-ха, – резвился Кочер, – вели-икая слава, ха-ха… Ну! Смелей!
– Сла-а-авься, А-атечество…
Девки задвигали бедрами синхронно, а запели вразнобой.
– Предками данная му-удрость наро-одная…
Плеснув в бокал коньяку, Кочер провел рукой ниже живота, проверяя степень своей боевой готовности. Она была нулевая. Под тканью японского халата не ощущалось ни намека на что-либо этакое.
– С огоньком! – потребовал он. – Что вы прямо как вареные? Плачу вдвойне, только шевелитесь, шевелитесь!
– Раски-инулись наши леса и поля-а…
Поочередно взмахнув ногами, светленькая лихо избавилась от туфель. Темненькая возилась с тесными колготками. Когда они наконец были сняты, на ее коже остался розовый отпечаток, опоясывающий осиную талию.
«Как рубец, – раздраженно подумал Кочер. – Н-да, вот что значит стрессовая ситуация. Невозможно постоянно ходить по краю пропасти и быть свежим как огурчик. Дамоклов меч, висящий над головой, не способствует повышению жизненного тонуса».
– Нам силу дает наша верность Отчизне, – верещали приободрившиеся девки, – так было, так есть и так будет всегда-а…
«Ничего, скоро все кончится», – успокаивал себя Кочер. Осталось потерпеть немного. Уже вечером восьмого марта он сядет в самолет, пересечет Атлантику и приземлится в аэропорту Кеннеди. Все пройдет гладко, потому что Кочер всегда с честью выходил из самых затруднительных ситуаций. Так было, так есть и так будет всегда.
Забыв о гремящей в комнате музыке и почти не замечая вихляющихся девок, Кочер погрузился в воспоминания о вчерашнем телерепортаже о визите главы государства во Владимир. Судя по тому, как протекали хождения президента в народ, операция должна была завершиться успешно.
Президентский самолет коснулся Владимирской земли около полудня, после чего состоялось возложение венков к мемориалу погибших в Великой Отечественной войне. Затем высокого гостя ожидала традиционная экскурсия по городу. Возле главной владимирской достопримечательности – Золотых ворот – собралось несколько тысяч горожан, жаждущих общения с президентом. Несмотря на то, что охрана пыталась сохранить дистанцию между ним и толпой, некоторым все же удалось обменяться рукопожатиями с первым лицом страны. И так происходит повсюду, где бывает президент.
До поры до времени.
– Сла-авься, А-атечество, – загорланил Кочер, стараясь перекричать собственный страх, копошащийся внутри. – Ва-аше сва-абодное…
Он уже точно знал, что с девками у него ничего не получится. Напрасно они затеяли возбуждающую возню, сплетясь на ковре в клубок подрагивающей плоти. Кочер закрыл глаза и стиснул зубы. Если бы
Имелось в них что-то такое, чего не было и не могло быть у Роберта Оттовича Кочера, такого прозорливого, такого расчетливого, такого удачливого. Что? Названия у этого загадочного свойства натуры не существовало, как не существовало его отпускной или закупочной стоимости. Вот что добивало Кочера сильнее всего. Он не мог стать русским ни за какие деньги. У него не получалось быть даже просто мужчиной. И, страдая от собственного бессилия, он завопил, топая ногами и брызгая слюной:
– Вон отсюда! Убирайтесь! Ненавижу вас! Всех вас не-на-ви-жу-у!!!
– Как повеселились? – поинтересовался Ханчев, лоснясь тщательно прилизанной головой.
– На славу, – ответил Кочер, придав голосу оттенок расслабленности.
– Светленькая – просто конфетка. Так бы и съел.
– Костистая слишком.
– А темперамент? – спросил Ханчев.
– На высшем уровне, – сказал Кочер. – Профессионально обслуживают, этого у них не отнять.
– Отнять у быдла можно все. Было бы желание.
– Желание есть. Отнимать уже почти нечего.
Кочер засмеялся. Ханчев присоединился к нему.
Они блаженствовали возле полыхающего камина. В зале было темно, лишь блики пламени отражались на лицах мужчин. Из-за беспрестанной игры теней оба казались не слишком похожими на себя. Покосившись на хозяина, Ханчев позволил себе дружеское замечание:
– Вы выглядите усталым. Не пора ли отдохнуть?
– Вот отпразднуем Международный женский день, – сказал Кочер, – тогда и отдохнем. Полетим вместе в Штаты, оттуда – на Ямайку или на Барбадос…
«Где тебя закопают, – добавил Кочер мысленно. – В белый прибрежный песочек».
– Звучит заманчиво, – протянул Ханчев, трогая то усики, то бакенбарды. – Океан, пальмы, сговорчивые девочки в бикини…
«И мальчики, – подумал он мечтательно. – Загорелые, с упругими ягодицами, наивные. Дети природы».
– Но сначала мы должны покончить с делами здесь, – строго произнес Кочер. Из-под кочерги, которую он сунул в пламя, вырвался сноп искр. Пошуровав в камине, Кочер добился лишь того, что несколько головешек вывалились на мраморные плиты, обсыпав их золой и пеплом.
Проследив за действиями шефа, Ханчев подбросил в начавший угасать огонь пару поленьев. В этом доме использовали дрова из вишни. Они давали особый, ни с чем не сравнимый запах.
– Что ты знаешь про город Иваново? – спросил Кочер, роняя раскалившуюся кочергу. Пламя в очаге моментально просветлело и заплясало веселее.
– Иваново, Иваново, – сосредоточенно забубнил Ханчев, словно в его маленькой аккуратной голове действительно помещались какие-то энциклопедические познания.
– Это город невест. Вернее, город безработных невест.