Никогда не говори «никогда»
Шрифт:
Я неторопливо привела себя, любимую, в божеский вид. Результат меня более чем удовлетворил. В дверях своего кабинета я остановилась и погладила бронзовую пантеру по оскаленной пасти.
— Не скучай, подруга! — шепнула я ей и пошла домой.
Зайдя по пути в приемную Светланы Алексеевны, я оставила секретарю — неулыбчивой дурнушке Марине — папочку с документами и пожелала ей счастливо провести выходные. Марина попыталась улыбнуться и кивнула головой.
Честное слово, когда она делала так, то становилась необычайно похожей на барсучиху в зоопарке.
Все у нас в конторе знали, что Марина жутко влюбчивая девица и заводит романы с поразительной регулярностью — по одному в неделю. Впрочем, ни один из них больше недели и не продолжался. И это было предметом постоянных расстройств секретарши. Ее жалели и все время кому-нибудь сватали. Что, впрочем, совершенно не помогало.
Я-то прекрасно знала, что Марину нужно просто оставить в покое. Посидит она одна дома недельку и, глядишь, перестанет бросаться каждому встречному на шею. Может, тогда и найдет того самого единственного принца.
Впрочем, высовываться со своими советами совсем в мои планы не входило. Пусть уж лучше меня считают нелюдимой. А то получится, как с Мариной. В общем, к своему пожеланию хорошо провести выходные я ничего не добавила и вышла из прохладной конторы на жаркий июльский воздух.
Помещение мы снимали почти на вершине Беркутовой горы, и вся северо-восточная часть Тарасова была передо мной как на ладони. Секунду я постояла на крыльце, глядя на город, прищурившись от яркого солнца. Затем достала из сумочки темные очки и медленно пошла вниз по ступенькам.
Над Тарасовом стояло марево. Бетонные стены домов так нагревались за день, что к вечеру воздух над городом дрожал, словно над огромным неугасимым костром. Если прибавить к жаре еще и смог, то вы сможете представить, как чудесно находиться в городе в середине июля.
Меня ни жара, ни пропахший выхлопными газами воздух особо не волновали: и не такое видали! Июль мне нравился, потому что лишь в этом месяце жизнь в городе становилась не такой суматошной. В такую жару просто невозможно было спешить. Жаркий воздух требовал экономии энергии, а значит, вносил в жизнь размеренность, неторопливость и степенность. А их Тарасову всегда не хватало.
Если ко всему этому добавить еще и то, что не так много времени оставалось до моего дня рождения, станет понятно, почему мне нравился июль.
Я не раз слышала, что: «День рождения — грустный праздник». Могу сказать, это — кому как! Если есть причина грустить от того, что родились на этот свет, то — всегда пожалуйста. Для меня день рождения был самым любимым праздником в году. Каждый раз в этот день я просыпалась с таким чувством, словно родилась заново. Я ощущала огромный прилив сил и была готова, подобно Архимеду, попытаться перевернуть землю…
Я прошла на остановку девяносто восьмого автобусного маршрута и стала ждать любимый общественный транспорт. Цены на билеты вновь подняли, и все старушки на остановке стенали по этому поводу. Хотя им-то жаловаться
Улыбнувшись, я встала чуть в сторонке от этих разгневанных фурий, на чем свет стоит костерящих правительство. Пусть себе ругаются. Они без этого, как страус без ног! Слушать старушек мне пришлось недолго. Подошло маршрутное такси, и они остались на остановке, а я поехала домой.
От конторы Тарасовского Комитета солдатских матерей я жила довольно далеко, поэтому добралась до дома к шести вечера. По дороге я купила свежий номер местной газеты бесплатных объявлений под названием «Что? Почем?» и заглянула в почтовый ящик.
Я не собиралась ничего приобретать, да и писем мне ждать было не от кого, но эту процедуру я повторяла регулярно, каждую пятницу. Три месяца назад это стало традицией и хорошей приметой.
Сегодня в почтовом ящике ничего не было. Я с сожалением захлопнула его и поднялась по лестнице на второй этаж. Все, я была дома.
Эту квартиру я приобрела чуть больше года назад в процессе обмена. Раньше у меня была трехкомнатная квартира улучшенной планировки в самом центре города. Но после гибели мамы и папы жить в ней я не могла. Поэтому и поменяла ее на двухкомнатную в более тихом районе. Естественно, получила хорошую доплату. Впрочем, доплата особой роли не играла. Мне нужно было просто сменить «среду обитания» после моего возвращения в город.
Я бросила газету на диван в гостиной и скинула надоевшие туфли. Положив на трюмо сумочку, я помчалась на кухню.
Не скажу, чтобы я была голодна. Напротив, в такую жару есть совершенно не хочется, но каждый день я с нетерпением ждала, когда вернусь домой, чтобы заняться приготовлением пищи.
Еще в юридической академии я вдруг поняла, что могу творить с продуктами чудеса. Даже самые банальные блюда, вроде яичницы, у меня получались настолько вкусно, что подруги в общежитии завистливо вздыхали:
— Тебе бы, Юлька, надо было в кулинарный техникум идти!..
Не знаю, как у меня это получалось. Наверное, действительно это было моим призванием. Но так как моя жизнь сложилась по-другому, то приготовление пищи превратилось для меня в хобби.
С той же самозабвенной страстью, с которой школьницей собирала наивные стишки в тетрадку, я коллекционировала рецепты. Я вырезала их из всевозможных журналов, без всякой меры скупала кулинарные книги и записывала способы приготовления блюд со слов других людей.
Но самым интересным для меня было изобретать свои собственные рецепты. Иногда я целые выходные проводила за плитой, переводя массу продуктов, пока не добивалась от того или иного блюда нужного мне вкуса.
Впрочем, не скажу, чтобы эти продукты пропадали зря! Соседями по лестничной площадке у меня была милая семейная пара, воспитывающая четверых детей. Именно им я и относила все свои кулинарные эксперименты. Я прекрасно понимала, как трудно в наше время прокормить небогатым родителям такую вечно голодную ораву, и ужасно радовалась, что могу помочь им.