Никогда не люби незнакомца
Шрифт:
— Жаль, что нельзя перелететь отсюда на берег. Опять придется плыть через эту грязь.
— Если поедешь со мной за город, будешь купаться в настоящем озере, — откликнулся Джерри.
Над головой пролетел самолет. Мы закричали ему вслед, а Рей сказал:
— Интересно, это не Рикенбакер? [4]
— Да ну! — расхохотался я. — Если это Рикенбакер, то он должен быть ангелом. Рикенбакер же разбился!
— Ничего подобного, — крикнул Мартин. — Он жив. Он единственный, кому удалось сбить немецкого асса фон
4
Рикенбакер Эдуард Верной (1890 — 1973) — американский летчик.
— Да уж, в Америке лучшие в мире самолеты, — заметил Каллахан. — И американские летчики самые лучшие.
Мы перевернулись на спину и принялись наблюдать, как по Гудзону плывут корабли и баржи. Потом выбрались на берег и легли загорать. Мы лежали нагишом, потому что доки находились вдали от оживленных улиц. Солнце пекло так сильно, что я накрыл лицо рубашкой.
На меня упала тень, и кто-то сказал:
— Эй, ребята, идите сюда! Хотите посмотреть на еврея?
Я услышал шаги.
— Господи! — раздался другой голос. — Вот смех!
И все рассмеялись.
— Эй, еврей! — произнес первый голос. — Покажи нам все остальное! — После минутной паузы меня грубо пнули ногой, и тот же голос добавил: — Я с тобой разговариваю.
Я медленно снял рубашку и сел. Джерри, Мартин и Рей сидели рядом и смотрели на меня. Мартин надел брюки, так что говорили обо мне. В детстве мне сделали обрезание. Я поднялся и посмотрел в лицо незнакомому парню.
— Меня зовут Фрэнсис Кейн, — медленно сказал я. — И я не еврей. Что-нибудь еще нужно?
— Верно! — крикнул один из парней. — Он из приюта Святой Терезы.
Я сделал шаг к обидчику.
— Ладно, прости, — извинился тот. — Просто терпеть не могу евреев. Если бы здесь оказался еврей, я бы мигом сбросил его в воду.
Не успел я открыть рот, как Мартин выступил вперед.
— Ну я еврей, — спокойно сообщил он. — Давай, сбрасывай меня.
Парень оказался чуть выше Мартина, который стоял спиной к воде. Он неожиданно бросился вперед, но Мартин ловко увернулся, и парень сам полетел в воду. За мной расхохотались все остальные.
Я наклонился над краем дока и крикнул:
— Ну что, не по зубам еврей?
Он принялся ругаться, на чем свет стоит, и попытался вылезти из воды, но был так взбешен, что не сумел ухватиться за перекладину, и упал в воду. Все опять расхохотались. В этот момент кто-то крикнул:
— Женщина!
И те из нас, кто были без трусов, попрыгали в воду. Позже, когда она ушла, мы выбрались на берег и оделись.
— Мне нужно возвращаться на работу, — сказал я.
У дверей бильярдной Джерри сказал:
— Не забудь, завтра утром ты должен прийти к нам и познакомиться с моим отцом.
Кеуф, весь потный, стоял за стойкой. Увидев меня, он крикнул:
— Принеси из подвала пиво. Такая жара, что ребята умирают от жажды.
Глава 7
В воскресенье бильярдная не работала. Мне пришлось проторчать в церкви всю мессу, потому что я помогал
Отец Джерри был мэром Нью-Йорка, великим демократом, другом народа, веселым парнем, который со всеми подряд здоровался за руку и целовал всех детей. Он мне не нравился. Неприязнь зародилась еще до того, как мы познакомились с Джерри. Тогда мистер Коуэн был олдермэном [5] от нашего района и выступил с речью в приюте Святой Терезы в честь Дня Благодарения [6] . Он произнес отличную речь, которую никто из нас так и не понял. Да нам, честно говоря, было наплевать на его речь, мы переваривали праздничную индейку. Тогда мне было около девяти. Коуэн послал меня в кабинет директора за сигарами. Когда я принес ему сигары, он протянул здоровенный сверкающий четвертак.
5
Член муниципалитета, выбираемый от каждого городского района.
6
Американский праздник в честь первых колонистов, отмечаемый в последний четверг ноября.
— Это тебе за то, что ты хороший мальчик.
— Спасибо, — пробормотал я и, вспомнив слова учителя, бросил монету в ящик для пожертвований.
— Молодец! — одобрительно заметил мистер Коуэн. — Как тебя зовут, малыш?
— Фрэнсис Кейн, сэр.
— Фрэнсис, вот еще пять долларов для вашей церкви. А сейчас скажи, что тебе хочется больше всего на Рождество?
— Электрический поезд, сэр.
— У тебя будет электрический поезд, мальчик. У меня сын примерно такого же возраста, как и ты, и он тоже хочет поезд. У вас у обоих будут электрические поезда. — Он улыбнулся, а я сунул пятерку в ящик.
Я с нетерпением считал дни до Рождества. Рождественским утром однако в столовой под елкой никакого электрического поезда не оказалось. Может, он еще не приехал, подумал я. Мне даже в голову не могло прийти, что мистер Коуэн способен забыть о своем обещании. Но день прошел, а поезда так и не было.
До позднего вечера я продолжал надеяться и только ночью в спальне расплакался в подушку. Меня услышал брат Бернард. Он подошел ко мне и участливо спросил:
— Что стряслось, Фрэнсис?
Рыдая, я сел и все рассказал. Он спокойно выслушал меня и утешил:
— Фрэнсис, не стоит плакать из-за таких мелочей. Это мы, кто не может тебе дать даже половину того, что ты хочешь, должны плакать. К тому же, — брат Бернард был не только сентиментальным, но и рассудительным человеком, — весь декабрь олдермэн Коуэн провел во Флориде. Наверное у него было много дел, и он забыл о тебе... А теперь ложись спать, малыш. — Брат Бернард встал. — Завтра утром тебе понадобятся силы, потому что мы пойдем в Сентрал Парк кататься на санях. Посмотри в окно.