Шрифт:
Глюк
В моем кармане была только звонкая мелочь, а на банковской карте минус три с половиной рубля, которые я остался должен за обслуживание. Проходя мимо супермаркета, я остановился, чтобы пересчитать мелочь в кармане, надеясь, что ее хватит на полбуханки хлеба. А если ещё повезет, то и на газировку, разумеется, самую дешёвую. Я пересчитал,
"А, черт возьми, – подумал я, – пусть лучше он забирает! – и отдал ему мелочь". Я уже собирался уходить, как вдруг услышал слова, сказанные мне в спину. "И никогда не отчаивайся, – сказал голос за спиной. – И помни про дыню". Я офигел, подумав, что у меня от голода начались галлюцинации слухового типа. А обернувшись, убедился в этом, ведь старика уже и след простыл. В общем, тех последних денег было не жалко, потому что я всё равно шел топиться. Ну а мелочь не настолько тяжёлый груз, чтобы она могла моментально меня утянуть на дно. Гораздо тяжелее был мой камень на сердце. "Вот он и утянет меня ко дну за полсекунды, – думал я, отправляясь к мосту, чтобы свести счеты с жизнью на голодный желудок".
"…И помни про дыню, – повторил я последние слова, которые мне почудились, и усмехнулся, потому что первая часть этого загадочного послания была мне не интересна". Ну что это значит, вот это "никогда не отчаивайся", когда я уже отчаялся на полную катушку ещё пять лет назад. Хватит мене уже "не отчаиваться", мне уже всё равно. Внезапная лёгкость охватила меня. Я даже уже не думал о том, что потерял всё, было легко на душе, ведь терять уже было нечего. Кроме собственной жизнь, но плевать на нее, кому она нужна, если она мне не нужна самому.
Дыня
По пути к мосту я проходил знакомые места, нисколько не обращая на них внимание, даже для того, чтобы попрощаться. Не люблю эти сопли-вопли, слезы-слюни и всяческие ванильные прощания, но боковым зрением я случайно зацепил… дыни. Большие такие, огромные "торпеды". Это было странно, ведь я их никогда не замечал. Почему–то остановился и подошёл к торговцу без всякой
– Какую вам? Выбирайте! – сказал азербайджанец среднего возраста.
– Да никакую, нет денег, – ответил я, ведь денег у меня не было, как впрочем и желания поесть дыней.
– Да ладно! – махнул торговец рукой. – Я подарю, а то уже портятся. Куда их девать? Почему бы и не угостить хорошего человека, – быстро сказал он, – протянув мне огромную дыню. – Слаще не бывает! – добавил он, и я поймал себя на мысли, что уже топаю с дыней, огромной дыней в руках своим привычным маршрутом. Всё произошло так внезапно.
Почему–то по пути с дыней я начал думать о том, как меня найдут водолазы с дыней в руках, или расскажут прохожие в новостях, как один придурок прыгал с дыней. Мне стало как-то неловко, поэтому мысленно я стал искать глазами человека, чтобы ее передарить. Ну а чего, мне подарили, подарю и я. Всё-таки в воду кидаться с ней не хотелось, не хотелось мне выглядеть нелепым после смерти. С меня хватило и при жизни.
Девушка
Все, кому я хотел предложить дыню, как будто сторонились меня, мне это было не приятно. Ну а куда ее девать? К себе что ли привязать или засунуть под футболку, чтобы меня приняли за беременную женщину? Нет уж. Поэтому я настойчиво глядел по сторонам, чтобы разглядеть потенциального счастливчика, которого я осчастливлю дыней. Конечно, меня немного задевало, что я должен заниматься этой фигнёй в последние минуты жизни, но я уже давно понял, что жизнь несправедлива, так что ж пенять на нее в последний раз.
Случайно среди прохожих я увидел девушку, которая шла, браво ставя ногу, и сосала чупа-чупс. Я подумал, что и моя дыня ей будет не лишней. По крайней мере, подойдёт под ее жёлтые колготки, дополнит образ. Стыдливо пряча взгляд, я шагнул к нему навстречу и протянул дыню. "Это вам. Дарю, – быстро произнес я, надеясь в кротчайшие сроки ретироваться".
– Чё? – спросила она, высунув изо рта чупа-чупс, а в носу у нее блеснул пирсинг.
Конец ознакомительного фрагмента.