Никогда не поздно!

Неделько Григорий Андреевич

Обращённый, чуть согнув ноги в коленках, качнулся вверх-вниз. Пружинил. Я догадался, что последует дальше, и замер. А «Колян» – прыгнул. Он взлетел на полметра вверх и плюс к тому преодолел разделявшие нас пять-шесть метров. Я рванул влево, умудрившись проскочить прямо под ним. Пока враг разворачивался, я припустил к труповозке.

Краем зрения заметил, что переселившийся поменял тактику: он бежал, покрывая за раз два моих шага. И настиг меня у дверей кузова. Я ударил одной рукой, затем замолотил другой; подключил ноги. Преследователю это было, в прямейшем смысле, как мёртвому припарка,

но вырваться удалось. В когтистых лапах подконтрольного – обрывок моей спецодежды, а я сделал последний рывок, к дверям.

Почти сел в кабину, когда обращённый попытался вцепиться клыками мне в ногу. Потусторонний сохранил достаточно энергии, чтобы вселиться в два-три тела и совершить марш-бросок, однако силы таяли. Он не дотянулся до ноги, и я с радостью, приложив все имеющиеся силы, пнул зубастого в физиономию. Тело духа отбросило, оно плюхнулось пятой точкой на асфальт. Всё это было бы так смешно…

Я рванулся и оказался на месте водителя. Захлопнул дверь и принялся с усилием тянуть её на себя, потому что исчадие минуса дёргало за ручку с той стороны. Ударив по кнопке, я активировал замок, а после, повернувшись, запер и вторую дверь. Переводя дыхание и приходя в себя, смотрел, как одержимый бросается на труповозку, скребёт когтями по стеклу, бьёт по нему кулаками и злобно щерит пасть. Не выйдет, родной: стекло укреплённое.

Что дальше? Моё внимание привлекла рация. Точно!

Я связался с ПП и в паре слов, не очень связно, поскольку не до конца оклемался, описал ситуацию. Пусть разбираются, вообще-то это их дело.

Исходящая яростью вражина метнулась к бамперу, забралась на капот и, гримасничая, заколотила по стеклу. Как бы не так. Не желая ждать и доверившись интуиции, завёл машину, нажал на газ. И – резко на тормоз. Перпендикулярно – шоссе; ни за что не державшаяся, сконцентрировавшаяся только на мне фигура вылетела вперёд. Хорошо, что духи, приобретая обличье, порой не справляются с эмоциями. Я дал задний ход.

Намерению атакующего вновь прыгнуть помешало разогнавшееся по проезжей части «вольво». Легковушка с громким «бух!» сбила неупокоенного духа и, потеряв контроль, начала тормозить. Вот она встала, по-прежнему оставаясь на своей половине, и, слава богу, авто за ней тоже – обошлось без аварии. А проголодавшееся чудище валялось на асфальте, со сломанными костями; сучило конечностями и подёргивало головой. Потом голова ударилась о дорожное покрытие, и тело замерло.

Наверное, водителю «вольво» фигура показалась человеческой, раз он поспешил к сбитому.

Я разблокировал дверь и, выглянув наружу, крикнул:

– Это одержимый!

Водитель повернулся ко мне, видимо, желая что-то прокричать в ответ.

Что – я не услышал. Молочно-белая субстанция вторично ворвалась в поле зрения. Меня будто бы с силой двинули в грудь. Я вжался в кресло; мышцы сковало. Перед глазами вспыхнуло, померкло…

И я потерял сознание.

– Ау, очнись. Да вставай же, герой! Ты жив и даже здоров.

В ноздри ударил бескомпромиссный запах. Так, ни с чем и ни с кем не считаясь, пахнет только нашатырь.

Проморгавшись, я открыл глаза. Понадобилось некоторое время, чтобы полностью сфокусировать взгляд. Перед

собой увидел человека в форме. Я поводил взором. Нашивки ПП. Приехали-таки.

– Где… я?

– Всё там же, на Никольской.

– Колька?

– Напарник твой? После развоплощения он, увы…

Потерял слишком много энергии либо сердце не выдержало грубого освобождения. Либо и то, и то. Да какая, к чёрту, разница! В груди болезненно засаднило. Я ничего не ответил.

– Ну, приходи в себя и можешь ехать домой, отдыхать, – напутствовал полицейский. – А твоим захваченным приятелем и вторым трупом займёмся мы.

– Отчего… он умер?

– Второй-то? Высосали всю энергию.

Жадный же гад мне попался.

– Доктор не нужен?

– Обойдусь.

– Ясно. Ну, бывай.

Полицейский отошёл к приехавшим, которые колдовали над двумя телами и разговаривали со свидетелями.

Чтобы окончательно прийти в себя, понадобилось с четверть часа. Мотор труповозки не работал: его заглушил турботаймер. Я снова включил зажигание; повернул в сторону части. Отдам машину и наконец свалю домой. Дьявольски устал. А сердце к тому же жгли боль и обида за Коляна…

Дома погрел бефстроганов с гречкой и налил в высокий пузатый бокал пива. Не успел сесть за стол – позвонили с работы, разрешили денёк отдохнуть. Я сказал «спасибо» и положил трубку. Затем включил телевизор и подкрепился нехитрой, но вкусной едой. По Первому шли новости, которые смотрел вполглаза и слушал вполуха, размышляя, чем бы заняться завтра. Закончив с трапезой, положил грязную посуду в раковину, залил и завалился спать.

Спалось тревожно, сон вышел рваным. В голове после случившегося вертелась всякая галиматья. Посреди ночи разбудил голос в сновидении, говоривший о чём-то непонятном. Открыв глаза и осознав, что я по-прежнему в своей квартире, выругался, перевернулся набок и снова захрапел.

Минули часы, беспокойные, но не заставившие в волнении вскочить. А когда я продрал глаза, уверенный, что выспался и что могу сколько угодно времени валяться в кровати, меня ждал сюрприз. Огромный и совершенно внезапный.

Я лежал на каменных плитах неизвестной московской улицы, под голубым небом, под белыми облаками, одетый для прогулки. Не стоит и говорить, насколько это удивило.

Прохожий обогнул моё распростёртое тело и что-то проворчал под нос: наверное, принял за бомжа. Свернув на боковую тропинку, он потерялся между домами.

Встав на ноги и осмотревшись, я пришёл к выводу, что не знаю, где нахожусь. То ли переулок, то ли узкая улочка. С одного края дорожка упиралась в тупик, с другого – в автомобильную дорогу с двумя полосами. Проехало влево и вправо несколько машин. Недолго думая – действительно, выбор невелик, – направился в их сторону.

Внезапно нахлынув, мной овладело странное чувство. Будто бы кому-то хочется, чтобы я шёл, куда иду. Некое ощущение подконтрольности, не довлеющее, но и не легковесное. Что за?.. Я ни с того ни с сего стал лунатиком?! Остановившись, прислушался к тому, что творится внутри тела и души. Чувство не ослабевало; наоборот, с каждой прошедшей секундой усиливалось. Я чётко сознавал, что меня убеждают не сворачивать.