Никогда не поздно

Хэнфорд Кейт

«Трусиха, – подумала она. – Неужели ты не можешь посмотреть Кэлу в лицо? Зачем тебе союзник?»

«Дочь сенатора» укоризненно взирала на нее с кухонного стола, она взяла книгу в постель и читала, пока не начала засыпать. «Какая нелепость, – думала она, поудобнее устраиваясь на подушке, – что Рэй хочет, чтобы я играла Карлотту Фитцджеральд». Она не видела в себе ничего от этой загадочной и сильной женщины. Она не уверена в себе, как подросток, и ведет себя, как подросток. Ведь она пошла на вечер только из-за Рэя, думая, что он покажется там. Но, конечно, его совет почаще выходить был пустой светской фразой.

Если

бы не Тим Брэди, она чувствовала бы себя как девчонка, которую никто не пригласил на танец.

Кооперативный дом Кейси тоже находился в Санта-Монике, но в фешенебельном районе, к северу от Монтаны. Кейси никогда не говорила, что живет в районе Санта-Моника без добавления «севернее Монтаны» – для нее это было очень важно.

Пока они пересекали Монтану во взятом напрокат автомобиле, Тим с любопытством поглядывал на супердорогие магазины и изысканные бутики.

– Напоминает авеню Колумба в Нью-Йорке, – заметил он. – В восьмидесятых годах чуть не в один день позакрывались все старые магазины, и вместо них появились небольшие, но роскошные заведения, где можно за бешеные деньги купить кусок мыла или французского сыра.

Фэй улыбнулась и ответила, что ее дочь очень любит Монтана-авеню и свою новую квартиру.

– Она даже не давала на нее никому взглянуть, хотя живет здесь уже четыре месяца. Доводила до совершенства к новоселью.

На коленях у нее лежал сверток странной формы – подарок дочери. Она знала, что у Кейси уже есть все необходимое, вплоть до кофеварки, поэтому решила подарить что-нибудь чисто декоративное и выбрала индейскую корзину, сплетенную из душистых трав, настоящее произведение искусства, стоившее триста долларов. Тим удивил ее тем, что тоже приготовил подарок.

– Это просто… гм… полотенца для гостей, – неловко объяснил он. – Они мне показались довольно симпатичными.

Фэй запротестовала. Тим делал ей одолжение и не должен был ничего приносить с собой, но он возразил, что приходить на новоселье с пустыми руками – дурная примета.

Район состоял в основном из многоэтажных построек, но несколько кварталов занимали роскошные кооперативные дома в два-три этажа. Дом Кейси они узнали по веренице машин на улице. Фэй подумала, что «понтиак» Тима окажется в единственном числе среди «БМВ», «ягуаров», «роллсов» и «бентли», но ее это не смущало.

Тим помог ей выйти из машины, держа под мышкой свой подарок, и она понадеялась, что он не будет чувствовать себя не в своей тарелке. Кейси, новая Кейси, вполне могла обдать ледяным холодом человека, не отвечавшего ее требованиям, но Фэй надеялась, что дочь еще достаточно молода, чтобы ее очаровали внешность Тима и его хорошие манеры.

Всех приглашали к двенадцати – Кейси была ранней пташкой. Фэй собиралась приехать достаточно рано, чтобы иметь возможность поговорить с дочерью, но не настолько рано, чтобы оказаться лицом к лицу с Кэлом в полупустой гостиной.

Еще не войдя, она увидела пять знакомых лиц: двух агентов «Карузо Криэйтив», актрису, которая только что уселась напротив Тома Крейза, модного молодого сценариста, и Бекки Беренс, свою старую приятельницу. Шестой была Кейси, очень хорошенькая и оживленная, в белых легинсах и обтягивающем черном жакете.

– Это не Джулия Робертс? – шепнул Тим и сразу же устыдился того, что ведет

себя как провинциал.

Фэй ободряюще улыбнулась.

– Нет, это всего-навсего Бекки Беренс. Я сто лет с ней знакома.

Кейси сразу же увидела ее, как будто ждала. Раскрасневшаяся и счастливая, она держала в руке бокал с «Кровавой Мэри».

– Ма! – воскликнула она. – Я уж думала, ты никогда не доберешься.

Все взгляды обратились к Фэй, и тут же она увидела Кэла, который выходил из кухни с огромным мраморным кувшином. Без сомнения, этот человек привлекал внимание. Он выглядел чрезвычайно импозантно в своих джинсах и старой клетчатой рубашке. Все в его одеянии прямо-таки вопило о том, что Кэл Карузо сам по себе так много значит, что ему нет необходимости переодеваться ради маленького праздника милой дочурки. Его черные волосы, темные, непроницаемые глаза, как и всегда, сообщали его внешности оттенок драматизма. Руки могли служить примером впечатляющего контраста. Сами кисти были огромными и грубыми, но кончались настолько тщательно наманикюренными пальцами, что становилось ясно: этот человек никогда в жизни не работал руками.

Кейси горячо обняла мать и с дружеским интересом пожала руку Тиму. Потом она взяла Фэй за руку и стала показывать свои апартаменты с той же щенячьей жаждой одобрения и похвалы, которая отличала ее в детстве. Квартира состояла из большой гостиной, столовой, ультрасовременной сияющей кухни, двух спален и двух ванных комнат. Из второй спальни Кейси сделала кабинет, в котором не было ничего, кроме стола с компьютером, стула и нескольких застекленных шкафов.

Фэй казалось, что, если убрать гостей, квартира будет выглядеть какой-то голой, и она гадала, что же такого делала Кейси, чтобы «довести ее до совершенства». Но она ничего не сказала и только издавала неопределенные одобрительные звуки, восхищалась простором, паркетным полом и количеством туалетов. Судя по всему, Кейси не привезла сюда ничего из родительского дома, но, вероятно, это было правильно. Она начинала новую, взрослую жизнь.

– Ну? – наконец спросила Кейси. – Правда здорово?

– Замечательно, – ответила Фэй. – Надеюсь, ты будешь здесь счастлива.

– А что, разве может быть иначе?

– Нет, конечно, просто так принято говорить.

– А я вспомнил еще об одной традиции, – вставил забытый ими обеими Тим. – Надо разбросать по дому соль на счастье.

– Только не на мой чудесный пол, – с улыбкой возразила Кейси. Потом в глазах у нее мелькнула какая-то мысль. – Я сейчас вернусь.

– Очаровательная девушка, – заметил Тим. – Правда, я ничего другого и не ожидал.

Кейси мгновенно вернулась и пригласила их к длинному столу, где стояли напитки и закуски.

– Внимание, старая традиция! – обратилась она к гостям, потом провела пальцами по краю одного из коктейльных бокалов, собрав соль, высыпала ее на скатерть и отвесила шутливый поклон Тиму, который зааплодировал. Фэй даже показалось, что ее дочь слегка заигрывает с Тимом, но тут ее окружили люди, и она знакомила их с Тимом, болтала, все время с беспокойством и неловкостью ощущая присутствие Кэла. На его лице она видела хорошо знакомое выражение – снисходительное и одновременно осуждающее. Следовало подойти к нему и, по крайней мере, сказать несколько слов, но она никак не могла заставить себя это сделать.