Никогда не поздно
Шрифт:
– Кейси – это уменьшительное от Кассандры? – удивился Тим.
– Нет, ее окрестили Кейси, но мадам Наталье нравилось звать ее Кассандрой. В общем, у меня сердце разрывалось из-за Кейси, но в то же время я испытывала облегчение. Вы должны понять, что никто и никогда не говорил ей, что у нее нет таланта. Мы находили всяческие объяснения случившемуся, ссылались на то, что она слишком поздно начала, но она все понимала. Надо сказать, что держалась она молодцом и не позволяла себя утешать. Мадам Наталья удалилась с чеком
– А танцкласс? А рояль?
– Кэл устроил в той комнате видеозал с кучей этих жутких игрушек, которые булькают, скрипят и светятся. Подарок из ада. Кейси все это нравилось, когда она была подростком, или она говорила, что нравилось. Рояль продали на благотворительном аукционе, и теперь он стоит в доме для престарелых актеров.
Тим засмеялся.
– Как я люблю голливудские сказки.
– Но мы реальные люди, – возразила Фэй, чувствуя легкое раздражение.
– Я знаю, – сказал он и, наклонившись, чмокнул ее в нос. – Не думайте, что я этого не знаю.
На Шестьдесят седьмой улице они зашли в артистическое кафе. В мягком свете знаменитые фрески начала века казались одновременно наивными и эротическими. Ей было тепло, уютно и немного хотелось спать. Все шло именно так, как она надеялась. Тим не пытался проводить ее до дверей номера и не приглашал к себе. Он был «настоящим джентльменом», которые теперь существовали только в легендах, но между ними уже возникло что-то гораздо большее, чем взаимное расположение.
Завтра они посмотрят пьесу, а потом пойдут в его любимый ресторан на Третьей авеню. «Это произойдет в субботу», – думала она. Он хотел продемонстрировать ей свое кулинарное искусство, а это означало, что Фэй Макбейн окажется в квартире Тимоти Брэди, человека, который младше ее на десять лет, и отважится на первое любовное приключение за долгие годы. – Кажется, вы где-то далеко-далеко, – произнес Тим, и от звука его голоса она вздрогнула. Фэй стала придумывать, что бы сказать, и вдруг вспомнила его странную реакцию на имя Карен.
– У вас было такое странное выражение лица, когда я произнесла «Карен». Я уверена, в вашем прошлом была женщина с этим именем.
Тим вдруг закрыл лицо руками и испустил глухой стон.
– О-о, Карен… Она причинила мне столько страданий, сколько не причиняла ни одна другая женщина. Я не могу спокойно слышать ее имени. Даже сейчас.
Фэй меньше всего на свете ожидала, что призрак из его прошлого появится в ресторане, чтобы омрачить роман, еще даже не начавшийся.
– Вы не хотите рассказать мне о ней? – вежливо спросила она, надеясь, что он не захочет, но он опустил руки и с жаром заговорил:
– Что я могу рассказать о Карен? Она была так великолепна, так прекрасна и неповторима. Когда она исчезла, она унесла с собой часть моей жизни. Не проходит и
Фэй не верила своим ушам. Монолог из дешевой мелодрамы! Ее теплое чувство к Тиму стремительно пошло на убыль, но она попыталась изобразить сочувствие и ждала продолжения. Он медленно выпрямился, его губы сложились в горькую улыбку, потом он расширил глаза, будто заклиная демона, и снова наклонился к Фэй.
– «Карен», – сообщил он шепотом, – это название моего романа. Первого и единственного. Я был совершенно уверен, что создаю величайшее произведение современной американской литературы. Я собирался стать романистом, который скромно преподает историю и раз в год или два поражает читающую публику новым откровением. Я засиживался за полночь, воображая рецензии в «Нью-Йорк таймс» и свои остроумные ответы на ток-шоу.
Фэй закусила губу, чтобы подавить приступ смеха.
– И что же случилось? – мягко спросила она. – Что случилось с «Карен»?
– Ничего особенного, – весело ответил Тим. – Она была никому не нужна, ее отвергли двадцать издателей.
Она просунула руки в рукава пиджака Тима и обхватила его запястья.
– Все знают, что издатели в первую очередь интересуются прибылью, – сказала она с искренним сочувствием. – Может быть, они не взялись за «Карен», потому что роман казался им не коммерческим?
– Очень мило с вашей стороны так говорить, но истина заключалась в том, что роман был просто плохим – типичным примером юношеской графомании. Издатели были абсолютно правы.
– Можно мне его почитать?
– Слава Богу, нет, – сказал Тим. – Я сжег «Карен» много лет назад. Я больше не хочу быть писателем, но и не жалею о том, что попробовал.
Его квартира находилась на Перри-стрит, в самом центре Вест-Виллидж. Тим сказал, что не хочет менять ее, потому что может ходить на работу пешком. В этом объяснении она уловила оттенок извинения за недостаток комфорта.
Но Фэй была очарована четырьмя комнатами, ей казалось, что она перенеслась в прошлое. Никаких саун, джакузи, суперсовременной техники. Гостиная показалась ей маленькой даже по ее новым меркам, но в ней была хорошая мебель и настоящий камин. Старый паркетный пол блестел как зеркало по краям большого перуанского ковра.
В кабинете он сам построил книжные полки от пола до потолка, они были набиты книгами, и Фэй знала, что он читает эти книги. В спальню она не стала заходить, но издала восторженное восклицание при виде кухни – просторной, с огромным разделочным столом и замечательным старинным буфетом.
Он развел огонь в камине, квартира наполнилась восхитительным ароматом горящих сосновых поленьев, а Тим улыбнулся ее восторгу и сказал, что она выглядит как принцесса, которая восхищается крестьянским домом.