Никогда не поздно
Шрифт:
– Не бойся, Кейси, – выдохнула она в темноту. – Смеяться надо мной не будут.
2
Она разрезала воду, как прогулочная яхта, как дельфин, как русалка, как… сорокашестилетняя женщина, уже изрядно выдохшаяся. Она проплыла бассейн Хуаниты Грейс туда и обратно тридцать раз. Хозяйка вышла в патио с подносом и улыбнулась.
– Отдохни немного, Фэй. – Хуанита села за столик, налила что-то в бокал из стеклянного кувшина.
Фэй развернулась, мощно оттолкнулась ногами от кафельной стенки и еще раз
– Дорогая, мой бассейн всегда к твоим услугам, – сказала Хуанита, – но тебе не кажется, что ты слишком усердствуешь?
– Нет, – ответила Фэй, – если я не хочу, чтобы в моей жизни снова появился Чаки.
Хуанита вежливо приподняла бровь. Ее лицо поражало сочетанием ярко-голубых глаз, доставшихся ей от отца-ирландца, и оливково-смуглой кожи.
– Кто такой Чаки? – удивленно спросила она. – Неужели в твоей жизни есть мужчина, которого ты от меня скрываешь?
Фэй вытерлась и тоже села за столик, стоявший под большим зонтом. Она понюхала содержимое кувшина и, выяснив, что в нем охлажденный мятный чай, налила себе бокал.
– Чаки, – объяснила она, – был моим личным тренером. Он приходил к нам домой четыре раза в неделю и занимался со мной по полтора часа. Он вел себя как настоящий садист, и мне всегда хотелось столкнуть его с обрыва на скалы.
– Да-а, – протянула Хуанита. – Вид на море там был просто потрясающий.
– Нисколько по нему не скучаю. Пока Кейси была маленькой, я все время ужасно боялась за нее. Там такой склон, что она запросто могла с него свалиться.
– Но ты же велела построить там ограду.
– Все равно. – Фэй понимала, что это ребячество, но она всегда боялась высокого берега за садом. Если бы хоть что-нибудь зависело от нее, то все семейство Карузо жило бы примерно в таком доме, который она снимала сейчас. Правда, в том доме не было бассейна, как у Ниты.
– Ты и правда ничего не имеешь против? – спросила она.
– Против чего?
– Чтобы я плавала в твоем бассейне? Разумеется, я могла бы пойти в клуб, но не хочу, чтобы меня видели, когда я не в форме. – Она взглянула на Ниту и улыбнулась.
– Господи, ты можешь пользоваться моим бассейном, сколько хочешь, но если ты не в форме, то кто же тогда?
Хуанита ничего не знала о мини-сериале и, разумеется, еще меньше могла представить себе все то, с чем должна была столкнуться женщина средних лет, чтобы предстать перед кинокамерой. Хуанита была на год старше Фэй, но она всегда ела, что хотела, носила старые джинсы и бесформенные хлопковые майки, и ей было наплевать, что загар подчеркивает морщинки вокруг глаз. Сегодня ее пышные черные волосы были заплетены в косу, на лице не было и следа косметики. Фэй всегда считала ее необыкновенно красивой. Хуанита была единственной женщиной в Голливуде, которую можно было считать ее подругой, и это стало возможно только потому, что Хуанита не имела отношения к кино. Хуанита не могла испытывать к Фэй мелочной зависти, которую испытывала Аманда, потому что они существовали в несоприкасающихся мирах. Хуанита никогда бы не стала
– Фэй, ты что-то слишком загадочно улыбаешься, – заметила Хуанита.
– Просто мне пришло в голову, что ты мой единственный друг в этом кошмарном городе.
– И это тебя развеселило?
Хуанита появилась в их доме, когда Кейси было пять лет, и казалась обычной служащей «Эпикурейцев Марио». Сам Марио был довольно противным молодым человеком с плохим характером – он пресмыкался перед знаменитостями и недоплачивал своим работникам. Кэл обожал Марио, потому что, по слухам, Стивен Спилберг считал его грейпфрутовое суфле прекрасным освежителем между блюдами. Фэй до сих пор помнила вкус этого суфле и не находила в нем ничего хорошего.
– Я рада, что кинобизнес обошел меня стороной, – сказала Хуанита, подливая охлажденного мятного чаю в бокал Фэй. – Я могу жить, как мне хочется, и делать все, что заблагорассудится. Именно этого я всегда и хотела.
В настоящее время Хуанита была одной из наиболее преуспевающих женщин Голливуда, хозяйкой сети продовольственных магазинов, и в ее доме был бассейн не меньше того, что когда-то имела миссис Кэл Карузо.
– Ты все-таки научила своего сына плавать? – спросила Фэй.
Голубые глаза сузились, Хуанита презрительно фыркнула.
– Карлоса? Он близко к воде не подходит. Он сейчас как раз там, где ему всегда хотелось быть, – в Блюмингтоне, занимается компьютерами. – Она с минуту внимательно изучала лицо Фэй. – А в чем все-таки дело, дорогая? Ты меня не слушаешь…
– Извини, у меня действительно ум за разум заходит. – Фэй не хотелось говорить о том, что, может быть, она снова начнет сниматься, а Хуанита, по всей видимости, была единственным человеком, до которого еще не дошли слухи об этом.
– Меня беспокоит Кейси, – сказала она.
– Почему? У нее есть работа, собственная квартира, она ездит на «БМВ», не увлекается наркотиками и не беременна, насколько я знаю. Чего еще можно желать матери?
Фэй рассмеялась.
– Это уж было бы чересчур. Меня беспокоит другое. Менее осязаемое.
– Менее осязаемое – это излишняя роскошь. Я всегда считала, что волноваться следует по поводу чего-то достаточно серьезного, а все остальное уладится само собой.
– Конечно, ты у нас самая умная, – сказала Фэй, и тут же ей стало стыдно. Что могла думать о ней Хуанита – о женщине, у которой есть все, что можно купить за деньги, о женщине, которая никогда не знала нужды? Нита сама вытянула себя из несчастливого брака, сама воспитала сына, а ее дело процветало. А что сделала она, Фэй? Брак без любви, многообещающая карьера, которую она променяла на положение жены удачливого дельца. – Ты можешь считать меня старомодной дурой, но меня больше всего беспокоит ее система ценностей. Она яркая девочка, она красива, я так любила ее, когда она была маленькой, но иногда… Я не знаю, как это сказать…