Никогда не взрослей!

Гринберг Дмитрий

— Тебе, наверно, и разговаривать с ней не о чем. С этой… Как ее?

— Сибилла?

— Да, с Сибиллой. Твоя сиделка, совсем старенькая… Что она тебе расскажет, кроме скучных сплетен?

— Она молчать любит.

— Ну, все, — сказал я, — я вижу по твоим глазам, что ты согласен.

— Но!

— Не возражай. Позже зайду за тобой. Мне пора!

Я вышел и был доволен, так как половину дела уже сделал. Ему и в самом деле полезно было бы выбраться отсюда. Слишком гнетущая обстановка царила в его комнате.

Этого вечера я и ждал и боялся.

Что-то нехорошее чувствовал я глубоко внутри. Но придумать оправдание этому страху я не мог, оттого и решил гнать его подальше. Покупателей было совсем мало, скука страшная обуяла меня. Я то и дело вспоминал, что я возле Сэмми, как я и мечтал. Только это не делало меня счастливей.

Мне стало казаться, что она уже привыкла ко мне. Ну, знаете, не в хорошем смысле привыкла, а в таком, что нет больше этой удивительной улыбки, когда она меня видит. Словно в ее сердце кто-то появился. Словно оно было чем-то занято.

Я достал свой сэндвич с арахисовым маслом, развернул его и принялся есть.

На минуту мне показалось, что я увидел Дага. Но тут же понял, что это не он. Я подумал, что очень жаль, я бы поболтал с ним с большим удовольствием. И сходил бы куда-нибудь. Что-то устал я здесь.

Я катил коляску Уилбера. Он сидел смирно и почти не разговаривал. На нем была соломенная шляпа, хотя в ней надобности особой не было. Облака покрыли небо тонким слоем белого пара. Чувство говорило мне, что мы главные люди на улице. Кроме нас никого не было с коляской. Прохожие старались делать вид, что не замечают нас, но когда у них появлялась возможность, они поворачивали головы и шептались. Мне казалось, что Уилбер не испытывает особого дискомфорта, и был рад, что я взял его с собой. Он целых два года не был на улице. С тех пор, как с ним случилась эта болезнь. Мне сказали, что это рассеянный склероз, что жить ему осталось совсем не долго. Я ощущал, что держу чью-то жизнь в своих руках. Жизнь, которая висит на волоске. Мне стало интересно, каким был Уилбер до своей болезни. Смог бы ли я с ним подружиться по-настоящему? Я подумал, задумывается ли он, что каждый миг приближает его к смерти? Или он ждет ее, как своего освободителя?

Я катил его почти до самого дерева. Асфальт заканчивался, и дальше шла трава. Мы остановились, и я посмотрел вперед. Там были Даг с Фрэнки, они смотрели на нас, застывши, было видно, что они нервничают. Их неподвижные позы выдавали это.

Я подумал, что смогу везти его и по траве, и перекатил, через камни. Трава немного замедлила ход. Она была мягкая и длинная.

— Уилбер, видишь их? Это мои друзья. Того, что слева зовут Даг, а второго Фрэнк.

Мы подошли и я остановился.

— Тебя зовут Уилбер? — спросил Даг.

— Именно так меня назвали при рождении, — сказал Уилбер.

— А меня зовут Даг. А это Фрэнки.

— Привет, Уилбер, — сказал Фрэнк.

— Здравствуйте, — сказал Уилбер.

— Мы ждали тебя. Ты недавно в нашем городе, верно?

— Да.

— Как тебе у нас? Кажется, ты приехал к нам из севера?

— Коди, штат Вайоминг.

— Ого! Далековато, — сказал Фрэнк.

— А как ты у нас оказался? Путь не близкий.

Я заметил, что Уилбер не спешит

с ответом, и я вспомнил, что и сам не знаю, как он здесь очутился, и решил, что нужно сменить тему.

— Даг, как твои тренировки? Тебе удалось побить Даймонда?

— Нет, — сказал Даг, — он все еще сильнее. Но я обязательно его побью, стоит мне только набрать немного в весе.

— Я могу стать твоим тренером, если хочешь, — сказал Фрэнки.

Даг посмотрел на него, и сказал:

— Может и станешь.

От такого ответа глаза Фрэнка стали круглыми, и он просиял счастьем.

Я развернул Уилбера лицом к западу, чтобы он мог видеть закат. Я никогда не спрашивал Уилбера, любит ли он закаты, но я любил их. Что-то в этом было крайне красивое и грустное. Его лицо окрасилось в красный из-за солнечных лучей, и он щурил глаза. Я откатил его так, чтобы ветви дерева защищали его от яркого света.

— Уилбер, ты надолго к нам приехал?

Даг незаметно стукнул Фрэнка ногой.

— Ребята, я не знаю. Может быть… У вас здесь красиво.

— Тебе правда нравится? — спросил Фрэнк.

— Очень.

— Скажи, Уилбер. А впрочем, нет, не важно…

— Спрашивай, Даг.

— Ладно, а каково это? Как ты себя ощущаешь? Тебе не хочется побегать, или взобраться на дерево? Ну, я имею в виду, слишком ли тебе скучно? Понимаешь о чем я?

Лицо Улбера сохраняло спокойствие, но что-то внутри меня говорило, что он держится из последних сил. Я почувствовал крайнюю неловкость, ведь это я его сюда привел.

— Я не знаю с чем это можно сравнить, — сказал Уилбер, — мне бывает скучно. Но я вспоминаю, как я играл со своими друзьями, и мне становится легче. Хотя, не совсем. Трудно сказать, в общем, я не знаю…

Я заметил, как на последних словах его голос дрогнул, мне показалось, что еще чуть-чуть, и он сорвется.

— Ладно, нам пора. Уилберу пора пить лекарство.

— Но вы пришли всего пару минут назад.

— Ты прав, Даг, но я не рассчитал со временем. Нам действительно пора.

— Ладно, — сказал Даг, — счастливо, Уилбер. Пока, Рэй.

— Пока, — сказал Фрэнк.

Я развернул Уилбера, и стал толкать коляску. С первой же секунды я почувствовал облегчение. Словно я уходил от смерти. Мне страшно стало заговорить с Уилбером, но я понимал, что надо это сделать. Я не знал, что у него на душе, и я боялся узнать.

— Уилбер, не обращай на них внимание. Они не со зла.

Уилбер молчал.

— Знаешь, они, бывает, мне такого наговорят, что диву даюсь. Хотя дружим мы уже давно. Уилбер, слышишь меня? Чего ты молчишь?

— Да, Рэй. Все отлично. Спасибо тебе.

Я остановился и обошел коляску. На щеке у него была слеза. Она застыла, и впивалась в кожу, словно заноза. Я растерялся и не знал, что сказать. Я смахнул ее, и вернулся назад, взялся за ручки и стал толкать.

— Знаешь, Уилбер, тебе идет эта шляпа.

— Спасибо.

— Будь у меня такая шляпа, я бы ничего не боялся.

Мы прошли около пяти минут, и я спросил, не хочет ли Уилбер подышать свежим воздухом? Уилбер сказал, что не против, и я остановился возле каменного парапета. Севши на парапет, я посмотрел Уилберу в глаза, на этот раз они были сухими.