Никогда не заговаривайте с неизвестными
Шрифт:
Иван подумал, что пора уходить, но не мог заставить себя встать. Свидание с прошлым, которое началось ранним утром, явно затягивалось. А он-то думал, что его здесь никто не узнает…
Галка появилась очень довольная, вооруженная бутылкой «Столичной» и двумя пирожками на тарелке.
— Угощаю. — Она поставила все это перед ним. — Вылей ты это пиво! «Хольстен», тоже мне.
Знаешь, как мы его разбавляем?
Иван отодвинул кружку, оторвал креветке голову, высосал сладкое мясо. Разговаривать с Галкой не хотелось, да и о чем было говорить? Да,
Как-то мальчишки, и среди них Иван, засиделись до полуночи. Костер давно прогорел, но было не холодно — начало лета. Иван курил, с удовольствием пуская носом дым. Его лучший друг, Косой, ворошил палкой угли, отыскивая пропавшую картофелину. Он надеялся, что ее еще можно съесть — может, не вся сгорела. Кто там еще сидел, Иван уже не помнил. И вдруг в темноте бешено залаяли собаки. Мальчишки насторожились.
Они знали — на пустырь пришел кто-то чужой.
Их-то собаки знали как облупленных. Значит, за кем-то идут родители, или пьяный забрел, или милиция, или — что еще хуже — взрослая шпана…
— Ни хрена не вижу. — Косой вскочил и всматривался в темноту. — Вроде кто-то идет. Вон там, у заборов, видишь?
И тогда Иван тоже увидел ее. К тлеющим углям костра нетвердой походкой шла женщина. То ли больная, то ли пьяная — то быстро шла, то вдруг резко останавливалась, словно в нерешительности, снова делала несколько кривых шагов. Мальчишки затаили дыхание, глядя в ее сторону.
— Бухая, — шепнул Косой.
Женщина наконец приблизилась настолько, что они рассмотрели ее лицо.
— Пацаны… — жалобно сказала она. — Закурить не будет?
Сигареты были у многих, но Иван всех опередил. Он протянул ей пачку, та, пошатываясь, мотая белокурой головой, вытащила сигарету… И вдруг схватила Ивана за плечо горячей рукой. Он чуть не отпрыгнул, но потом понял — она это сделала, чтобы устоять на ногах.
— Мерси тебе огромное, — сказала женщина. — А огонечка не будет?
Иван зажег спичку. Когда та прикуривала, он ее рассмотрел и понял — она ненамного их старше, всего-то лет восемнадцать, наверное. И в свете догоравшей спички она показалась ему очень красивой… А молодая женщина, подняв к нему лицо, улыбнулась ласковой, пьяной, мягкой улыбкой:
— Хорошенький… Блондинчик… Тебя как звать?
— Иван, — сквозь зубы ответил он. Дружки начали завистливо посмеиваться. Ванька — хорошенький! Блондинчик!
— И-ван? — переспросила она. — А я — Галка. Я тут рядом, в овощном работаю… Ну, чего ты?
Она все еще опиралась на его плечо. Друзья все еще посмеивались. Больше всех старался Косой — он очень переживал. У Ивана в горле пересохло.
Он про эту Галку знал, что та никому не отказывает. Значит, можно попробовать?! Он сто раз слышал, как дружки
Сам он на этот счет ничего не выдумывал, у него девчонки еще не было. Иван набрался смелости и сказал:
— Пошли, я тебя провожу.
— Куда? — удивилась Галка.
— А куда тебе надо?
— Пошел ты… — Она вдруг отпустила его плечо и разом села на землю. — Никуда не пойду. Плохо мне. Водички нету?
Вода у ребят была, да ее выпили под картошку.
Ни капли не осталось. Все переглядывались, пока Косой не сказал:
— Вань, принеси ей воды.
— Почему я?
— У тебя дом рядом.
— А у тебя не рядом?
— Мне отец так вмочит, если я сейчас приду!
Сам знаешь! — Косой ухмылялся. — А у тебя только мать, что она сделает?
Иван-то знал, что может сделать мать. Она начнет плакать, и он, скорее всего, останется. Но Косой был прав. Тому сейчас в самом деле нельзя домой. Рано. Вот когда отец выпьет свои законные поллитра и завалится спать, тогда Косой вернется. А другие пацаны жили не так близко. Он решился:
— Ладно, схожу. Только не уходите отсюда, поняли?
— Ясное дело, дождемся, — ответил Косой.
Галка икнула, стыдливо закрыла рот ладошкой:
— Ой, ну что за гадость…
Иван бросился в темноту, прочь от костра. До самого дома он бежал, не переводя духа, как будто что-то случилось, надо Галку спасать. Ключей у него своих не было, пришлось позвонить. Открыла мать и сразу начала:
— Еще позже ты прийти не мог, конечно?
Но он ее не слушал:
— Да ладно, ма, я сейчас…
Он бросился на кухню, схватил какую-то банку, открыл кран. В банку с шипением бежала ледяная вода, а мать, стоя за спиной, выговаривала:
— Сырую воду пить нельзя! Кипяченая в графине!
— Да ладно, ма. — Он попытался проскользнуть в коридор, но мать загородила ему путь:
— Опять туда?! Опять к этому жуткому Косому? К своим приятелям?!
— Опять! — Он все же вывернулся и выскочил на лестницу. И вот он уже на пустыре. Бросается туда-сюда, ищет, зовет… Но угли догорели. И где теперь сидят ребята — не поймешь. Наконец он услышал голос Косого:
— Ты, Вань?
— Я! А.., она где?
Косой выступил из темноты, его лицо озарил огонек папиросы.
— Да где же она? — почти выкрикнул Иван.
— В кустах. Там, где покрышки старые валяются. — Косой показал за спину — Иди, она ждет.
Иван ни о чем его не спросил, но по смущенному лицу Косого, по его виноватому голосу все понял. Его опередили На подгибающихся ногах он прошел к кустам, раздвинул их, позвал:
— Ты тут, Галя?
— А? Здесь я, здесь… Иди сюда… Ты кто, а? Который?
Он вдруг ощутил на своем лице прикосновения ее горячих мокрых пальцев. Мокрых? Почему?