Никола Мокрый
Шрифт:
Внезапно сиреневый мяч девушек плюхнулся в мальчишескую бухту. С шумом и уханьем старший мальчишка бросился к нему, схватил, поднял над головой, но не бросил — крикнул.
— А можно с вами? — на лице пятнадцатилетнего застыла смесь хулиганской наглости и подростковой неуверенности. В голосе звякнуло желание.
Девушки дружно засмеялись.
— Ну попробуй, рискни здоровьем… — задиристо и немного надменно сказала ему полногрудая блондинка с наглыми сизыми глазами.
В мгновение две бухты стали двумя баскетбольными командами. Хотя на спорт это походило мало. Мальчишки то хамски пялились, то резко отводили глаза от голых грудей и других то и дело выныривающих из воды
Нежданно наглоглазая беловолосая бестия посмотрела прямо на Николая и сделала ему зазывный жест рукой, приглашая: «Давай с нами!». Чуб вздрогнула, взъерошилась от возмущения. Но главный удар ожидал ее не справа, а слева.
— Я думал, — мажор не счел нужным понизить голос — как и Даша, он просто не привык думать о том, слышат ли его окружающие и что они думают об услышанном, — ты предложишь мне что-то покруче. Ее, например… Это же Дображанская? Катя? Вот если она ща-а-с разденется, я соглашусь — такого действительно за деньги не купишь. Во всяком случае, никому пока не удавалось…
Это был удар ниже пояса, выстрел в спину — нечестный и некрасивый. Лицо Катерины сделалось каменным. Маша, сидевшая к ним обеим спиной, не видела лиц, но ее щеки немедленно покраснели от обиды за обеих подруг. Чуб хлопнула губами.
— Ах вот как?.. Вот как? — обида разрасталась, как дрожжи. — Так тебе больше нравится Катя? Или эта купальщица?! Ну так иди к ней! А я тебе еще покажу…
— По-моему, ты мне уже все показала. Меня не впечатлило, — оставшийся невозмутимым мажор равнодушно осмотрел Дашину обнаженность от носа до пяток, дернул плечом и встал с подстилки, намереваясь присоединиться к водной игре.
— Что-что ты сказал?! — взметнулась Чуб. — Ну… пеняй на себя!
Николай направился к речке.
Наглоглазая блондинка еще не знала, что в полку ее поклонников прибыло. Мяч залетел на глубину, и она плыла к нему бодрым брасом наперегонки с пятнадцатилетним ухажером. Девица приплыла первой, но юный соперник обхватил ее сзади, навалился, не слишком усердно пытаясь отобрать мяч и очень усердно прижимаясь к ней всем телом.
— Перестань меня лапать! — взвизгнула девушка. — Ой!.. Да у тебя же стояк… Ах так!
Она нырнула и скрылась под водой. Как по команде, вслед за ней нырнули оставшиеся четыре девчонки.
— Уй… — вскрикнул пятнадцатилетний приставала. Блондинка дернула его снизу за ноги.
— Ай…
— Ой…
— У-й…
— А-я-а…
Один за другим мальчишки исчезли под днепровской водой. Стало неестественно тихо. Сиреневый мяч плыл по поверхности.
Прошла еще секунда, за ней вторая и третья.
— Не нравится мне… — произнесла Катерина.
А Маша, по-прежнему смотревшая в другую, не нагую, сторону, не смогла увидеть, как Даша Чуб изменилась в лице, вскочила на ноги, схватила открытую баночку с хреном и резко, решительно швырнула ее в воду.
Крохотная банка произвела эффект разорвавшейся бомбы. Сразу же в нескольких местах вода стала столбом, послышался многоголосый девичий стон, а затем на поверхности стали появляться мальчишеские головы — одна, другая, третья. Отплевываясь, откашливаясь, суча руками,
— А где… Где они? — просипел пятнадцатилетний пацан, всматриваясь в водную гладь.
— Где девушки?! — испуганно продублировал вопрос Дашин мажор, замерший на берегу легендарным соляным столбом. — Они утонули? Ты убила их? Банкой? — Он с ужасом посмотрел на Дашу.
— Одним ударом! Всех пятерых. — Чуб сложила руки на обнаженной груди. — Ну, можешь увидеть такое за деньги?
— Это было убийство? — попятился он. — Или самоубийство? Они утопились? — Глаза Николая вновь стали ошалело-безумными. — А если бы я пошел к ним?
— Скажи, что я выиграла!
— А н-ну п-шли все домой! — гаркнула Катерина на прибитых мальчишек, толпящихся на берегу и испуганно вглядывающихся в успевшую помертветь непонятную, страшную воду. И нечто, сверкнувшее сталью в темных глазах Киевицы, заставило их стаей броситься в бухту, схватить одежду и кинуться прочь.
Дображанская проводила их взглядом.
— Они малые. Даже если расскажут, им все равно не поверят. Что же касается тебя… — повернувшись к Николаю, Катя отпечатала на его лице великолепный удар левой рукой, профессионально отсылая мажора в нокаут.
Парень бесчувственным мешком упал на песок. Глаза Кати обратились к Даше:
— А теперь быстро объясни нам, что это было?
— А вы не догадались? — хмыкнула та. — Русалки. А они, как известно, боятся полыни, хрена и чеснока.
— Все верно, — сказала Маша, так и не успевшая уловить происходящее, но точно ухватившая главное. — Ведь нынче Русалии… Русалья неделя!
журчала песня.
Проводили русалочки, проводили. Щоб до нас вже русалочки не ходили, Да нашого житечка не ламали, Да наших дівочок не лоскотали.Высокая девка — в длинной изумрудной хламиде и мало соответствующих наряду черных кроссовках — танцевала. Ее распатланные зеленые волосы из крашеной соломы тихо шуршали, на макушке сидел пышный венок, увитый самовильскими травами, на поясе нежно звенели серебряные колокольчики. Девка была большеногой и плечистой и на поверку даже не была девкой — на лужайке отплясывал высокий накачанный парень с наглым оскалом улыбки.
Ідіть, ідіть, русалочки, ідіте, Та нашого житечка не ломіте. Та наших дівочок не ловіте. Бо наше житечко в колосочку, А наші дівочки у віночку… —песня оборвалась на полуслове.
Раздался резкий ведьмацкий визг. Зеленоволосый сорвался с места — побежал. Колокольчики затрезвонили тревожной сиреной. За парнем неслись три десятка ведьм в венках из столь нелюбезной русальему роду полыни.
Киевицам, наблюдавшим за погоней с высоты небольшого холма, было видно, как парень резво бежит впереди, на большом расстоянии от преследовательниц. Достигнув реки, бегун ловко вскарабкался на дерево, затем, словно заправский Тарзан, перескочил на другое, на третье, третье наклонилось, позволяя ему прыгнуть на противоположный берег… Растерянные охотницы замерли.