Николай Чудотворец
Шрифт:
– Ладно, - сказал Лапшин, видя, что защита старика подливает лишь масла в огонь.
– Поговорю с Николаем Ивановичем.
Вечером бригадир остановил коня перед домом учителя. Николай Иванович был один, вышел навстречу.
Ольга с учениками уехала в Жарове ставить концерт по случаю окончания учебного года.
– Здравствуйте, Николай Иванович, - поздоровался бригадир.
– Здравствуй, Сережа. Заходи...
– пригласил Николай Иванович бригадира в комнату.
– С чем приехал?
– Дело есть,
– Дело, Николай Иванович...
– повторил он.
– Какое дело?
– Да вот...
– Бригадир не знал, как начать.
– Говори, говори, Сережа, - ободрил его Николай Иванович, как когда-то ободрял в классе.
– Бросьте вы это!
– наконец решился Сергей.
– Что бросить?
– спросил Николай Иванович.
– Предсказания эти.
– А-а-а...
– сказал Николай Иванович.
– Деревня возмущена, - продолжал бригадир.
– Возмущена?
– переспросил Николай Иванович.
– Может, вы и правильно делаете...
– Для бригадира Николай Иванович по-прежнему оставался учителем, старшим советчиком. Сережа чуть-чуть робел перед ним, как когда-то робел у классной доски.
– Может, оно все правильно, - говорил он, - да только не так что-то. Обижаются люди.
Николай Иванович молчал.
– Очень прошу вас, - бригадир истолковал молчание Николая Ивановича так, что учитель согласен с ним.
– Бросьте вы ваши предсказания.
Но Николай Иванович думал о другом. Он вовсе не соглашался с Сережей. Он выполнит свою миссию до конца. Люди рано или поздно поймут, что он несет им добро, будут прислушиваться к его советам. Никому плохого он не желает.
– Значит, договорились?
– спросил бригадир, поднимаясь из-за стола.
– Вы эти штуки бросите!
Николай Иванович молчал. Старики - народ упрямый.
Однако все разрешилось неожиданным и даже трагическим образом.
Утром Николай Иванович надел очки и стал следить за соседкой Кирьянихой. Кирьяниха кормила утят. Утка у нее издохла, и утята доставляли Кирьянихе немало хлопот.
– Жрите, проклятые, - говорила она.
– Да не разбегайтесь по всей деревне. Позавчера вас было четырнадцать, вчера тринадцать...
– Матрена Васильевна, - окликнул ее Николай Иванович, подойдя к забору.
– Чего тебе?
– недовольно откликнулась Кирьяниха, она была старше Николая Ивановича и, несмотря на его обходительность, называла его на "ты".
– Не выпускайте утят со двора, - посоветовал Николай Иванович.
– Пошто?..
– подозрительно обернулась к нему старуха.
– Коршун...
– сказал Николай Иванович.
– Коршун побьет ваших утят.
– Не выпускать, значит?
– спросила старуха.
– Не выпускайте, - обрадовался Николай Иванович - хоть один человек наконец-то его послушает.
– А что я их, - не без
– Как знаете...
– обиделся Николай Иванович.
– Я вас предупреждаю.
– Предупреждаю...
– ворчала старуха.
– Ишь ты, предупредитель.
Она открыла калитку и всех до одного утят выгнала на улицу. Желтые шарики замелькали по дорожке, полезли под забор Николая Ивановича, рассыпались по двору.
И тут - не успела старуха прикрыть калитку - камнем с неба свалился коршун.
– Кыш! Кыш!..
– закричал и замахал руками Николай Иванович. Двое утят забились в лапах пернатого хищника.
– Кыш!
– кричал Николай Иванович.
Одного утенка коршун все-таки уронил. Окровавленный комочек упал у ног Николая Ивановича. Учитель поднял его и понес во двор Кирьянихе, которая тоже размахивала руками и кляла, на чем свет стоит, коршуна.
– Вот...
– сказал Николай Иванович, опуская птенца возле каменного корыта, в котором только что плескались утята.
– Я вас предупреждал, - укоризненно обратился учитель к Кирьянихе.
– Предупреждал!..
– Жабой посмотрела на него Кирьяниха. А разреши спросить, на каком основании ты предупреждал?
Николай Иванович молчал, чувствуя себя опять оскорбленным.
– Молчишь?..
– Кирьяниха надвигалась на него как туча. Старый хрыч, вареная колбаса! Молчишь, говорю?.. Напялил очки - и молчишь? На каком основании ты узнал про коршуна? требовала объяснения Кирьяниха.
– И за Осипову баню надо с тебя спросить, и за Кольку Синицына, и за семьдесят два рубля Маришкиных - за все надо спросить!
Николай Иванович пятился от разгневанной женщины. Кирьяниха наступала:
– На каком основании мутишь деревню? Пре-дупре-ждаю... передразнила она Николая Ивановича, очень похоже, как он произносил это слово.
– Как ты узнал про коршуна?..
Дальше пятиться было некуда. Позади Николая Ивановича стояло корыто. Кирьяниха приблизилась вплотную к учителю.
– До каких пор будешь смущать жителей, домовой? Тебя спрашиваю!
Николай Иванович беспомощно моргал, опустив перед старухой руки по швам. Он абсолютно не умел обороняться в подобных случаях. Молча смотрел в брызжущий рот старухи с двумя или тремя испорченными зубами.
– Молчишь?..
– Кирьяниха содрала с носа Николая Ивановича очки и так трахнула их об корыто, что вдрызг полетели не только стекла, но и оправа.
– Вот тебе!
– сказала старуха.
– И коршун, и баня, и Колька - все вместе!
Николай Иванович пошатнулся и, как подкошенный, опустился на землю.
– Что вы наделали? Что вы наделали?..
– лепетал он.
В отчаянии шарил дрожащими старческими руками в траве, словно надеясь собрать осколки, склеить их, сложить воедино.