Николай I Освободитель // Книга 10
Шрифт:
Annotation
Последняя книга про попаданца в императора Николая I. С 1853 года и до конца его жизни + эпилог.
Николай I Освободитель // Книга 10
Пролог
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Интерлюдия 1
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Интерлюдия 2
Глава 12
Интерлюдия 3
Интерлюдия 4
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Интерлюдия 5
Интерлюдия 6
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Эпилог 1
Эпилог 2
Эпилог 3
Эпилог 4
Эпилог 5
Эпилог 6
Эпилог 7
Эпилог 8
Пролог
Бабах! Бабах!
Начиненные пироксилином 150-мм снаряды морских орудий наносили построенным в стародавние времена укреплениям просто чудовищный урон. Понадобилось всего три десятка залпов чтобы сооруженные из дерева и земли форты фактически перестали существовать. Не менее же древние бронзовые дульнозарядные пушки в ответ смогли выстрелить всего пару раз, и их ядра не преодолели даже половины расстояния, отделяющего их от русских кораблей. Можно сказать, что эти выстрелы были настоящим жестом отчаяния, показывающим насколько все у китайцев плохо.
— Ну что, Виталий Степанович, готовьте десантную партию. Нет смысла даром переводить снаряды, взять их тут особо негде, а в будущем боеприпасы еще могут пригодиться.
— Вы правы, Павел Степанович, — кивнул капитан первого ранга, командующий флагманским крейсером «Азов», и принялся отдавать соответствующие распоряжения.
Уже через десять минут — сначала хотели семафорить на транспортники и формировать десант из состава пехотных полков, однако в итоге решили, что это будет слишком долго, и что моряки сами справятся — на воду были спущены шлюпки в которые переместилось семь десятков вооруженных винтовками и барабанниками матросов. Весь опыт «общения» с китайскими солдатами говорил, что многого от них ожидать нет смысла, и сопротивление подданные императора Ичжу могут оказать лишь спорадическое. Ну а после обработки из корабельной артиллерии так и вовсе.
Российская империя объявила войну Китаю в начале 1853 года. Вернее, даже не так, был совершён настоящий дипломатический кульбит, которого, наверное, мало кто от традиционно консервативного в этих делах Николаева ожидал.
После захвата тайпинами Нанкина и объявления о создании полноценного тайпинского государства русским посланникам наконец удалось наладить прямой контакт с верхушкой восставших. До этого связи были насквозь неофициальными и заключались они в основном в выгодной торговле. Русские купцы привозили тайпинам оружие, а в обратную сторону уезжали всяческие ценности из разграбленных восставшими городов. По учению этих как бы христиан роскошь объявлялась злом и с ней нужно было бороться как можно более активно, что естественно открывало невиданный простор для злоупотреблений. Тайпины разоряли заводы по производству шелка и фарфора, сгоняли крестьян в общины, переводили экономику на «военные» рельсы. Такой себе военный коммунизм с китайским размахом, от которого мало не было никому.
В марте 1853 года между Россией и государством Тайпинов было подписано историческое соглашение. С точки зрения современной дипломатии оно конечно было абсолютно бредовым, однако… Когда речь идет о возможном разделе одной из самых богатых империй на планете, формальные правила и обычаи очень быстро отходят на второй план.
Согласно Нанкинскому договору Россия признавала небесного князя Хун Сюцуаня императором всего Китая, обязывалась оказать ему военную помощь против «мятежников» из Пекина — ха-ха три раза, — а главный тайпин в свою очередь соглашался с тем, что северная граница Китая будет в дальнейшем проходить по линии Великой Китайской стены и отказывался таким образом от претензий на Монголию и Манчжурию. Последнее кстати вполне укладывалось в идеологию учения, поскольку тайпины считали маньчжуров и правящую династию Цин завоевателями, угнетателями и врагами Китая. В каждом захваченном ими городе в первую очередь страдали маньчжуры, которых лишали всего имущества, а зачастую и вовсе пускали под нож.
Заключение такой сделки вызвало серьезную обеспокоенность других европейских игроков в частности Франции и Великобритании, которые посчитали, что договор направлен в том числе и против них. Ради справедливости, так оно и было.
Вот только ждать практических шагов Лондона и Парижа в Николаеве не стали и выдвинули заранее собранные во Владивостоке силы к Пекину. Китайская столица находилась всего в ста пятидесяти километрах от морского побережья на берегу реки Хайхе, устье которой как раз и прикрывали форты в этот момент захватываемые русскими моряками.
Первым на китайский берег прямо в набегающую волну спрыгнул командовавший высадкой капитан-лейтенант Бутаков, вслед за ним из шлюпок стали выпрыгивать и матросы. Самая опасная часть любой высадки на необорудованный берег — само приближение по открытой воде — в этот раз прошло вовсе без сопротивления. Не считать же за него одинокий выстрел из Бог весть как оставшейся в строю пушки, чье ядро легло со стапятидесятиметровым перелетом, и в ответ на который с кораблей по позиции китайских артиллеристов тут же отработал «Азов».
— Степанов, бери своих и давай налево, я со своими возьму правую позицию, — Бутаков только махнул рукой боцману с однотипного «Азову» «Бородино» и принялся торопливо взбираться по высокой земляной насыпи. Снизу послышались частая винтовочная пальба, китайские солдаты попытались было высунуться и как-то помешать штурмующим их позиции морякам, но потеряв несколько человек от свистящих вокруг пуль, быстро были вынуждены вновь спрятаться за земляной насыпью.
Вообще-то форты Дагу представляли собой не одно укрепление, а целую цепочку позиций, обустроенных вдоль берега реки Хайхе. Захватить их все силами роты солдат, пусть даже с учетом тотального преимущества в оружии, было очевидно невозможно, однако пока такой задачи и не стояло. Нужно было просто зацепиться за берег и подготовить высадку пехотных полков — армейская неразбериха неистребима во все времена, и вместо специализированной морской пехоты подобная «честь» вновь выпала обычным линейным частям, — которые после четырехнедельного перехода на забитых под завязку транспортниках были боеспособны, мягко говоря, ограниченно.
Разгоряченный капитан-лейтенант наконец взобрался по насыпи, сходу сунулся было в проломленную русским снарядом брешь из-за чего за малым не лишился головы. Оказалось, что не все китайские солдаты сбежали, спасаясь от обстрела, как это показалось изначально. Часть затаилось и теперь вооружившись какими странного вида клинками с криками бросилось на атакующих моряков.
Дернувшись в последний момент в сторону — Бутаков кожей лица почувствовал, как пролетевший мимо клинок обдал его потоком воздуха — моряк успел вскинуть барабанник и выпустить куда-то в сторону оскаленной китайской рожи две пули. Судя по болезненному вскрику куда-то попал, после чего рывком-таки просунул себя внутрь разрушенного помещения. Справа и слева раздавались многочисленные хлопки выстрелов: каждый матрос абордажной команды имел как минимум по одному барабаннику — а некоторые за свой счет докупали дополнительное оружие, не раз показавшее свою эффективность — поэтому огневое преимущество атакующих было подавляющим. Не смотря на многочисленность, китайский гарнизон был крайне слабо вооружен причем по большей части исключительно холодным оружием и практически ничего не мог противопоставить атакующим морякам.
— Посторонись, вашбродь, — Бутакова аккуратно, но непреклонно подвинули в сторону от пролома, и в прорыв ломанулись русские матросы, которые одной своей телесной мощью, казалось, внушали тщедушным китайцам натуральный трепет. В среднем русские бойцы были чуть ли не на голову выше свих узкоглазых визави, и чуть ли не вдвое шире их в плечах.
Весь штурм занял пятнадцать минут и стоил русским морякам троих убитых и пятерных раненных. Китайцы в очередной раз показали, что вояки из них очень посредственные, впрочем, после войны 1841 года, когда несколько кораблей и неполный полк пехоты сумел «нагнуть» империю с населением в четыреста миллионов человек, в этом уже никто особо и не сомневался.