Николай II (Том I)
Шрифт:
Немецкий генерал, готовивший очередной доклад в Берлин, счёл долгом поинтересоваться:
– Glauben Sie dadurch, Excellenz, die politische Hochspannung in Russland wirklich im Kern zu treffen? [447]
He дав сановнику ответить, дамы стали забрасывать его всё новыми и новыми вопросами.
Он нахмурился ещё внушительнее и приступил:
– Россия расплачивается сейчас за роковые заблуждения сподвижников царя-освободителя…
Тата и Софи, решив, что будет скучно, отсели в сторонку.
447
Надеетесь ли вы, ваше превосходительство, этим способом в корне подорвать революцию
Турецкий дипломат, ни слова не понимавший по-русски, поспешил к ним присоединиться. Посыпались те цветистые любезности, без которых мусульманин старого закала обойтись не может в разговоре с европейской женщиной. Красота чистопородной северянки была для него притягательной силой. Он говорил Софи:
– Vos yeux sont pareils a ces puits profonds d'eau pure et fraiche ou viennent la nuit se mirer les etoiles… [448]
Светская учтивость заставляла выслушивать, улыбаться, находить ответы, делать вид, что польщена и тронута.
448
Ваши глаза подобны глубоким колодцам с чистой студёной водой, в которых по ночам любуются собой звёзды… (фр.).
– Мудрите вы больно, – раздался голос тёти Ольги. – Так, пожалуй, и земли для всех не хватит!
– А Сибирь? В одном Забайкалье при планомерной колонизации обеспечены новые десятки миллионов десятин. Затем постройка Амурской железной дороги…
Тётя Ольга прервала опять:
– Уж не замышляете ли вы чего-то вроде второго издания маньчжурской «Желтороссии»?
– Колонизация! – придрался к слову Извольский. – Entendons-nous, mon cher collegue… [449]
449
Позвольте, дорогой коллега… (фр.).
Приторный турок становился надоедлив. Софи заинтересовало, что скажет министр иностранных дел, блистательный мастер в светском разговоре.
Извольский с полушутливой наставительностью выцеживал фразу за фразой:
– Coloniser veut dire tout autre chose. On vient dans un pays autochtone, on arquepince le grand favori ou la grande favorite, on distribue des bricoles aux dignitaires indigenes et puis un beau jour – pan! – on ne fait qu'une bouchee de tout ce qui prete a la convoitise… [450]
450
Колонизировать обозначает нечто совсем иное. Являешься в независимую страну, ущемляешь всесильного временщика или всесильную фаворитку, рассовываешь подачки местным сановникам и в один прекрасный день – хлоп! – проглатываешь, как бутерброд, всё, что глаза прельстило… (фр.).
Его перебила княгиня Lison:
– А я другого не пойму: выдумали какие-то «отруба [451] ». Я, слава Богу, с детства привыкла к деревне. Были у нас всякие угодья, выгоны, урочища, недра… Но про эти «отруба» никогда не слыхала.
Вместо ответа оба сановника поспешно встали: в дверях показался освободившийся наконец на минуту от служебных хлопот министр двора. За ним следовали исчезнувшие с начала антракта Сашок и Адашев.
При виде престарелого вельможи княгиня Lison вскочила и не дала ему опомниться:
451
Отруб – земельный участок, выделявшийся с 1906 г крестьянину из общественных земель в личную собственность при выходе его из общины.
– Вот кто мне по секрету даст наконец просвещённый совет.
Расчёсанный, подкрашенный барон, расшаркиваясь, со старческой молодцеватостью, расправил подбитые
– Serviteur, Madame, serviteur [452] .
Княгиня увлекла его в свободный уголок и заговорила о жандарме.
Турок повернулся к Тата.
Софи несколько удивилась, что ни Сашок, ни Адашев не подошли к ней. Первый присоединился сейчас же к группе, спорившей о землеустройстве. Второй, замявшись на секунду, начал разговаривать о чём-то совсем пустяшном с меланхолическим грузинским князем, напоминавшим барельефную голову одного из последних бородатых римских кесарей. Софи показалось даже, будто флигель-адъютант избегает её взгляда.
452
Ваш покорный слуга, сударыня (фр.).
Все словно бросили её. Оставалось невольно прислушиваться к доносившейся со всех сторон светской болтовне.
Тётя Ольга снова нападала на сановника по землеустройству:
– …Никогда вам с этим не справиться. Только подорвёте у этих злосчастных переселенцев за тридевять земель исконное начало семейного очага…
– Жандарм?.. – переспросил княгиню Lison министр двора. – Се n'est pas de mon rayon… [453]
Продолжение заглушили смех Тата и реплика защищавшегося от неё турка:
453
Это не по моей части… (фр.).
– L'homme occidental eprouve le meme besoin de changer de femme: sa polygamie prend simplement des formes plus clandestines [454] .
– Увольте, княгиня, – послышался дальше голос барона. – Вы меня уже раз подвели. Как сейчас помню испуганное лицо многочадного помощника начальника станции Сиверской, мечтавшего о пожаловании ему через вас субсидии.
Его собеседница по рассеянности чуть не выронила оставшуюся в руках пустую чашку. Генерал в черкеске бросился на помощь.
454
Европеец испытывает ту же потребность менять женщин: он попросту придаёт своему многожёнству более скрытую форму (фр.).
– Вообразите, – повернулся к нему барон. – Княгиня заставила меня вызвать этого беднягу в дирекцию театров на пробу баритонов.
Княгиня Lison загорячилась:
– Вот вы всё шутите, mais cette fois-ci c'est tres serieux [455] . Недаром я обещала…
Она перешла на скороговорку. Софи улавливала только обрывки отдельных фраз.
– …Писаная красавица… И, подумайте, на глазах у всех… А теперь и совсем к тому переехала… Мне едва удалось удержать жандарма, чтобы не пошёл скандалить. Надо его скорее в полк куда-нибудь подальше, на Кавказ, в Туркестан…
455
Но на сей раз это очень серьёзно (фр.).
Скучающее лицо её собеседника вытянулось. Он медленно покрутил свой покрашенный подусник цвета старого кожаного чемодана.
– J'ai une idee. Faisons appel aux lumieres de la comtesse Bronitzine [456] . Мы с ней вдвоём что-нибудь да придумаем. Ах, как жаль вообще, что с нами перестают с некоторых пор советоваться!..
– Барон, отыскав глазами тётю Ольгу, готовился уже идти к ней.
– Что вы, батюшка! – испуганно остановила его княгиня. – Да ведь похититель…
456
У меня идея. Обратимся за компетентной помощью к графине Броницыной (фр.).