Николай II (Том II)
Шрифт:
– Что за маскарад?! – сначала нахмурился Николай Александрович, но, вспомнив о часовых, расставленных по всему периметру парка, о солдатах и прапорщиках, шныряющих по залам и коридорам Александровского дворца, понял, что начальник разведки 3-го конного корпуса конспирирует не зря, и одобрил его артистическое искусство маскировки. Полковник Романов и «солдат» присели поговорить за поленницей дров, распиленных императорскими руками.
Пётр принёс неутешительные вести. Действующая армия начала стремительно разваливаться под воздействием «Приказа № 1», подписанного Петроградским Советом и санкционированного военным министром Гучковым. Николай читал в газетах этот возмутительный документ, который отменял дисциплину в армии и подчинённость низших высшим, вводил контроль «солдатских комитетов» над офицерами. Тогда же бывший Верховный Главнокомандующий
– Ваше Величество, мой друг, Генерального штаба полковник Лебедев, переведён на службу в контрразведочное отделение штаба Петроградского военного округа…
– Ах, это тот подполковник, что был с вами в госпитале моих дочерей Марии и Анастасии? – спросил Государь и добавил тут же: – Он стоял рядом с вами на пасхальном поздравлении в Большом дворце?
– Именно он, – подивился памяти Государя Пётр и стал продолжать свой рассказ: – Так вот, контрразведка установила, что человек, якобы писавший «Приказ № 1» от имени Петроградского Совета, является германским шпионом. Это социал-демократ, присяжный поверенный Соколов… Его лучший друг, тоже социал-демократ, но польский, по фамилии Козловский, ездил в 1915 – 1916 годах в Копенгаген как посредник между большевиками и немецкими разведочными органами, за что был арестован и теперь сидит в тюрьме… Соколов и несколько других социалистов, находящихся на содержании германского Генерального штаба, по предположению наших контрразведчиков, только легализовали в комнате № 12 Таврического дворца текст приказа, полученный из Германии. На Дворцовой площади провели текстологический анализ, который показал, что строение фраз этого документа – не русское, а представляет собой перевод с немецкого. Но самым главным аргументом в пользу такого мнения является тот факт, что основная масса экземпляров «Приказа № 1» была получена на фронтах, в передовых частях нашей армии – с другой, германской стороны фронта… Пачки с десятками тысяч экземпляров этих листовок ещё не успели уйти из Петрограда с почтамта и с эмиссарами Совета во фронтовые армии, как сотнями тысяч листков появились во время братаний наших распропагандированных дураков с немцами, сбрасывались с германских аэропланов над нашими позициями, доставлялись в наш ближайший тыл немецкими разведочными командами… В Генштабе есть и официальные донесения командиров наших частей по этому поводу…
– Я никогда не верил Вильгельму, – с глубокой печалью высказал Николай давно мучившую его мысль, – но глубина его морального падения просто поражает меня!.. Монарх, разжигающий в стране своего родственника революцию, – отвратительное чудовище!
– Да, Ваше Величество, – решил высказать ещё одно соображение Пётр, – у наших контрразведчиков есть сведения о том, что забастовки рабочих на военных заводах в Петрограде 23, 24 и 25 февраля были организованы на германские деньги немецкими агентами социал-демократами, а именно той их сектой, которую называют большевиками… Контрразведчики намерены арестовать некую мадам Суменсон, которая получает через шведские банки «Нюа-Банкен» и «Гетеборгс Хандельс-банк» крупные суммы немецких денег и передаёт большевикам…
– Почему же это шпионское гнездо вовремя не раздавила полиция? – с удивлением и негодованием спросил Государь.
– Ваше Величество, – подумав, ответил Пётр, – очевидно, потому, что уже в ноябре Дума раздавила министра внутренних дел Протопопова и парализовала его деятельность, обвинив устами настоящих германских агентов в шпионаже в пользу Германии…
– Господи! За какие грехи Ты так наказываешь Россию? – вырвалось у Николая.
Пётр видел, что Императору было больно и тяжело говорить об этом, что он давно и правильно оценил глубину трясины, в которую засасывало столицы и армию, но с такими помощниками и министрами,
– Ваше Величество! – обратился он к государю. – У нас составилась большая группа офицеров, и мы хотим вывезти Вас и Вашу Семью в безопасное место за границей…
– Но я не собираюсь тайно бежать, как Людовик Шестнадцатый [155] , из моей страны, – прервал Петра царь. – В любом случае я хотел бы остаться в России, частным лицом в Крыму, хотя князь Львов, глава Временного правительства и генерал Алексеев сообщили, что отправят нашу Семью к родственникам в Англию через Мурман, когда выздоровеют дети… Александра Фёдоровна колеблется, а дочери, как и я, хотят в Ливадию…
155
Французский король Людовик XVI (1754 – 1793) пытался бежать из Франции, чтобы возглавить поход интервентов и контрреволюционных эмигрантов против начавшейся буржуазной революции. Вместе с семьёй он бежал из Парижа в ночь на с 20 на 21 июня 1791 г., но был арестован в местечке Варени, на восточной границе Франции, и 25 июня возвращён в Париж. В августе 1792 г. свергнут с престола, предан суду, осуждён Конвентом на смерть и гильотинирован.
Николай помолчал, потом, с тоской в глазах, сказал от сердца:
– И Александра Фёдоровна и я – мы очень любим Англию. Мы были там счастливы с Аликс в гостях у её бабушки, королевы Виктории… Королевские замки там очень красивы… Добрые милые люди окружали нас, даже в городе, когда мы ходили по улицам… Но всё же для нас нет ничего дороже России!..
– Ваше Величество! – стал настаивать Пётр. – Вашей Семье здесь угрожает опасность… Ходят слухи, что эсеры-террористы хотят Вас убить. У нас есть план…
– Во-первых, я никогда не боялся за свою жизнь, мой мальчик! – снова, как когда-то, обратился по-домашнему к Петру Николай Александрович. – Во-вторых, в этой неразберихе и соперничестве Временного правительства и Совета никакой план не может быть надёжен.
– Мы хотим вывезти Вашу Семью из Александровского дворца на автомобилях, – решил пояснить полковник, – минуя Петроград, хотя бы на пристань в Петергоф, сесть там на небольшой пароход и по финляндским и шведским шхерам дойти до нейтральной Дании, где правит Ваш двоюродный брат…
– Это нереально по многим причинам, – живо откликнулся Николай Александрович. – На пути стоят морские базы Кронштадт и Гельсингфорс. Там хозяйничают уголовники в матросской форме… В Финском заливе поставлены минные поля, и надо знать их точное расположение, а это – секрет… Население в Финляндии и власти в Швеции разогреты германской пропагандой и враждебны России… При наличии телеграфных и радиотелеграфных станций всё предприятие обречено не просто на провал, а на гибель его участников… Так что, Петя, передай мою сердечную благодарность твоим друзьям за желание помочь, но бежать, как заяц, от моего народа я не собираюсь…
Пётр сидел понурый. Он был очень расстроен, что план его товарищей жестоко раскритиковал сам Государь, которого они так хотят спасти. Делать нечего. Надо было накапливать силы и ждать.
Пётр вдруг заметил, как патруль из двух солдат направился в их сторону.
– До свидания, Ваше Величество! – вполголоса сказал Пётр своему собеседнику и глазами показал в сторону патруля. – Передайте мой низкий поклон Её Величеству и особенный привет её высочеству Татьяне Николаевне.
– Передам, она уже выздоравливает… – улыбнулся в усы Николай.
Пётр, поднялся, сбил папаху на затылок и расхлябанной походкой, вытащив из кармана горсть семечек, направился в сторону патруля. Полковник Романов с беспокойством наблюдал за ним, пока не увидел, что патрульные приняли «солдата» Петю за своего и, покалякав пару минут, разошлись в разные стороны…
92
Незаметно подошло Благовещение и Вербное воскресенье. В пятницу вместе с Ольгой и Татьяной Николай отстоял всенощную в Фёдоровском соборе. Истово молились Богу и в Благовещение, у обедни и у всенощной. Когда возвращались домой из храма с пучками верб, то даже разнузданные караульные солдаты с красными бантами на лацканах шинелей при виде царя подтягивались, снимали папахи и крестились.