Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

Мультатули Петр Валентинович

Президиум ВЦИК склонялся к необходимости назначения над Николаем Романовым открытого суда. В это время созывался V Всероссийский съезд Советов. Предполагалось поставить вопрос о судьбе Романовых на съезде — о том, чтобы провести на нем решение о назначении над Романовым открытого суда в Екатеринбурге.

Однако по докладу Голощекина о военных действиях на Урале, где в связи с выступлением чехословаков положение не было прочно и можно было ожидать скорого падения Екатеринбурга, вопрос был перерешен. Постановлено было вопроса на съезде не поднимать, который мог затянуться, не ставить. Голощекину предложено было ехать в Екатеринбург и к концу июля подготовить сессию над Романовыми». [704]

Как видим,

в варианте 1930 года у Быкова появляются несколько новых деталей. Видимо, кровожадное словоблудие Быкова образца 1926 года в 1930-м уже не устраивало власти. Поэтому, во-первых, инициатива суда приписывается ВЦИК, то есть Свердлову, во-вторых, исчезает кровавая предсказуемость суда, который уже должен был проводиться не над всей Царской Семьей, а только над Государем. Наконец, полностью исчезает Троцкий, и вся инициатива по проведению суда в Екатеринбурге отдается Голощекину (это вполне понятно, так как к 1930 году имя Троцкого было уже окончательно вычеркнуто из советской истории). Понятно, что Быков лжет как в первом, так и во втором случае. Ясно, что никакого суда в Екатеринбурге состояться не могло и никто этого всерьез не обсуждал. Характерно, что о «суде» в Екатеринбурге, насколько это известно, больше никто из советского руководства свидетельств не оставил. Зачем же понадобилась Быкову эта ложь? А затем, чтобы убийство Царской Семьи воспринималось читающими логично и естественно. Ведь если суд был назначен в Екатеринбурге, то Царскую Семью никуда не надо было вывозить, «белые» приближались, и с ней надо было чтото решать, центр молчал, вот уральцы и «решили» вопреки воле Москвы. Примечательно, что по «техническим причинам» важнейшая телеграмма из Екатеринбурга не смогла быть выслана напрямую в Москву, а послана Зиновьеву в Петроград и, пролежав там некоторое время, отправлена в Москву. После получения телеграммы в Москве надобность обратного ответа через Петроград отпадает, и Зиновьев рекомендует Москве связаться с Екатеринбургом самой.

Но из последнего отрывка Быкова можно сделать интересное предположение: а не была ли телеграмма из Екатеринбурга «о невозможности»суда оговорена Свердловым и Голощекиным заранее, в качестве, с одной стороны сообщения о готовности к убийству, а с другой, оправданием уральского «самосуда»?

Подводя итог всему вышеизложенному, мы можем сделать осторожный, но все-таки достаточно определенный вывод, что между Лениным и частью большевистского руководства существовали серьезные разногласия по поводу судьбы Царской Семьи. Судя по всему, Ленин пытался выполнить, во всяком случае до какого-то момента, возложенное на него германскими правящими кругами поручение вывезти Царскую Семью из Екатеринбурга. Означает ли это, что Ленин не был виновен в Екатеринбургском злодеянии? Конечно, нет! Вся его позиция была вызвана не желанием спасти Царя и его Семью, а страхом перед могущественными германцами и опасностью возвышения Свердлова и Троцкого. Кроме того, Ленин, судя по всем свойствам его натуры, был сторонником цареубийства и понятно, что само по себе оно не могло его опечалить. Как только стало понятно, что кровавое преступление оставило равнодушным все европейские страны, включая Германию, и что никакой расплаты за содеянное его не ждет, Ленин тотчас и немедленно принял сторону цареубийц и стал причислять себя к их числу. Более того, в дальнейшем он взял на вооружение палаческие методы Свердлова, рано умершего в 1919 году, и с успехом их применял.

Позиция Ленина в деле об убийстве Царской Семьи имела особые частные причины и была вызвана полной, с точки зрения Ленина, политической нецелесообразностью и даже опасностью для текущего момента этого убийства, а вовсе не его принципиальным неприятием злодейства.

Но для подлинных организаторов Екатеринбургского злодеяния было очень выгодным свалить всю ответственность на Ленина. Во-первых, Ленин был русским, а значит, нити, ведущие к зарубежным организаторам, скрывались в его тени. Вовторых, роль таких изуверов, как Свердлов и Троцкий, становилась как бы второстепенной, малозначимой, то есть сводилась к роли «Яшки-хулигана» и «Пламенного Льва», слепо выполнявших приказы «всесильного» вождя мировой революции.

Именно этим были вызваны лживые строки Троцкого, которые тем не менее любят приводить множество

исследователей в качестве доказательства решающей роли Ленина в убийстве Царской Семьи:

«Следующий мой приезд в Москву выпал уже после падения Екатеринбурга. В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом:

— Да, а где царь?

— Конечно, — ответил он, — расстрелян.

— А семья где?

— И семья с ним.

— Все? — спросил я, по-видимому, с оттенком удивления.

— Все! — ответил Свердлов. — А что?

Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.

— А кто решал? — спросил я.

— Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях.

Больше я никаких вопросов не задавал, поставив на деле крест. По существу, решение было не только целесообразно, но и необходимо». [705]

Л. А. Лыкова, комментируя эти строки Троцкого, справедливо пишет: «Широко цитируемое высказывание Л. Д. Троцкого о том, что он не был на этом заседании и ничего не знал об участи царской семьи, не соответствует действительности. Документ отметил среди присутствующих и его. В РГАСПИ хранится оригинальный документ — „Протокол заседания Совета Народных Комиссаров от 18 июля“, где в числе 32 присутствовавших секретарь Н. П. Горбунов зафиксировал Л. Д. Троцкого в тринадцатом списке». [706]

«Внеочередное сообщение» об убийстве Императора Николая II было вначале оглашено на Президиуме ВЦИК: «18 июля 1918 г. Слушали: Сообщение об расстреле Николая Романова (Телеграмма из Екатеринбурга).

Постановили: По обсуждению принимается следующая резолюция: ВЦИК в лице своего президиума признает решение Уральского областного Совета правильным. Поручить тт. Свердлову, Сосновскому и Аванесову составить соответствующее извещение для печати. Опубликовать об имеющихся в ЦИК документах (дневник, письма и т. д.) бывшего царя Николая Романова. Поручить тов. Свердлову составить особую комиссию для разбора этих бумаг и их публикации. Председатель ВЦИК: подпись отсутствует. Секретарь ВЦИК: В. Аванесов. Помета на документе: „тов. Свердлову“». [707]

Того же 18 июля состоялось заседание СНК: «18 июля 1918 г. Председательствует: тов. Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Присутствуют: Гуковский, В. М. Бонч-Бруевич, Петровский, Семашко, Винокуров, Соловьев, Козловский, Галкин, Смирнов, Дауге, Свидерский, Правдин, Троцкий, Попов, Альфатер, Стучка, Рыков, Ноги, Склянский, Пестковский, Невский, Середа, Подбельский, Скорняков, Юрьев, Брюханов, Николаев, Милютин, Попов (статистик), профессор Сиринов, Чичерин, Карахан. Слушали: внеочередное заявление Председателя ЦИК тов. Свердлова о казни бывшего царя Николая II по приговору Екатеринбургского Совета и о состоявшемся утверждении этого приговора Президиумом ЦИК. Постановили: Принять к сведению». [708]

Интересно, что если на своем заседании ВЦИК «решение» Уральского Совета одобрил, то Совнарком только принял его к сведению. Это еще одно косвенное подтверждение страха и сомнений Ленина в целесообразности упорного стремления Свердлова истребить Царскую Семью.

Таким образом, сам собой напрашивается вывод о том, что не Ленин играл в организации убийства Царской Семьи решающую и главенствующую роль, не он был «главным вершителем судьбы Романовых». «В июле — августе 1918 года резче, чем когда-либо, проступила угроза личной власти Ленина. На политическом горизонте вырисовывалась фигура нового партийного руководителя: не оратора и идеолога, каким был Троцкий, и не авторитетного вождя, кем был Ленин; а незаметного партаппаратчика, функционера, известного лишь в узких кругах партии — фигура Свердлова». [709]