Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями

Галковский Дмитрий Евгеньевич

Бедный Трубецкой! Стремиться к народной свободе и умереть от «сцены» в передней царского министра… Мы должны допустить, что это слишком жестокая казнь даже для российского либерала. Но только, господа, не лучше ли, не достойнее ли для сторонников народной свободы отказаться от всяких сношений с правительством палачей и шпионов? Не лучше ли умирать в прямой, честной, открытой, просвещающей и воспитывающей народ, уличной борьбе с этими гадами, без уничтожения которых невозможна действительная свобода, чем умирать от «сцен» при беседах с Треповыми и его презренными лакеями?

(«По поводу смерти Трубецкого», октябрь)

272

Дорогие товарищи! Очень благодарен Вам за присылку 1) отчета Боевого комитета и 2) записки по вопросу об организации подготовки восстания + 3) схемы организации. Прочитав эти документы, я счёл долгом прямо обратиться к Боевому комитету для товарищеского обмена мнений. <…> по документам судя, дело грозит

выродиться в канцелярщину. Все эти схемы, все эти планы организации Боевого комитета производят впечатление бумажной волокиты, – я прошу извинить меня за откровенность, но я надеюсь, что вы меня не заподозрите в желании придраться. В таком деле менее всего пригодны схемы да споры и разговоры о функциях Боевого комитета и правах его. Тут нужна бешеная энергия и ещё энергия. Я с ужасом, ей-богу с ужасом, вижу, что о бомбах говорят БОЛЬШЕ ПОЛГОДА и ни одной не сделали! А говорят учёнейшие люди… Идите к молодёжи, господа! вот одно единственное, всеспасающее средство. Иначе, ей-богу, вы опоздаете (я это по всему вижу) и окажетесь с «учеными» записками, планами, чертежами, схемами, великолепными рецептами, но без организации, без живого дела. Идите к молодежи. Основывайте тотчас боевые дружины везде и повсюду, и у студентов, и У РАБОЧИХ ОСОБЕННО, и т. д. и т. д. Пусть тотчас же организуются отряды от 3-х до 10, до 30 и т. д. человек. Пусть тотчас же вооружаются они сами, кто как может, кто револьвером, кто ножом, кто тряпкой с керосином для поджога и т. д. Пусть тотчас же эти отряды выбирают себе руководителей и СВЯЗЫВАЮТСЯ, по возможности, с Боевым комитетом при Петербургском комитете. Не требуйте никаких формальностей, наплюйте, христа ради, на все схемы, пошлите вы, Бога для, все «функции, права и привилегии» ко всем чертям. Не требуйте обязательного вхождения в РСДРП – это было бы абсурдным требованием для вооружённого восстания. Не отказывайтесь связываться с каждым кружком, хотя бы в три человека, при единственном условии, чтобы он был полицейски надёжен и готов был драться с царским войском. Пусть желающие кружки входят в РСДРП или ПРИМЫКАЮТ к РСДРП, это превосходно; но я безусловно считал бы ошибкой ТРЕБОВАТЬ этого. <…>

Если через 1-2 месяца у Боевого комитета не будет в Питере minimum 200-300 отрядов, тогда это мёртвый Боевой комитет. Тогда его надо похоронить. При теперешнем кипении не набрать сотни отрядов – значит стоять вне жизни.

Проповедники должны давать отрядам каждому краткие и простейшие рецепты бомб, элементарнейший рассказ о всем типе работ, а затем предоставлять всю деятельность им самим. Отряды должны ТОТЧАС ЖЕ начать военное обучение на немедленных операциях, тотчас же. Одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейского участка, другие – нападение на банк для конфискации средств для восстания, третьи – манёвр или снятие планов и т. д. Но обязательно сейчас же начинать учиться на деле: не бойтесь этих пробных нападений. Они могут, конечно, выродиться в крайность, но это беда завтрашнего дня, а сегодня беда в нашей косности, в нашем доктринёрстве, учёной неподвижности, старческой боязни инициативы. Пусть каждый отряд сам учится хотя бы на избиении городовых: десятки жертв окупятся с лихвой тем, что дадут сотни опытных борцов, которые завтра поведут за собой сотни тысяч.

Крепко жму руку, товарищи, и желаю успеха. Своего взгляда я отнюдь не навязываю, но считаю долгом подать СОВЕЩАТЕЛЬНЫЙ голос.

(«В Боевой комитет при Петербургском комитете партии», 16 октября)

273

Отряды должны вооружаться сами, кто чем может (ружьё, револьвер, бомба, нож, кастет, палка, тряпка с керосином для поджога, верёвка или верёвочная лестница, лопата для стройки баррикад, пироксилиновая шашка, колючая проволока, гвозди (против кавалерии) и пр. и т. д.). <…> Даже и без оружия отряды могут сыграть серьёзнейшую роль: 1) руководя толпой; 2) нападая при удобном случае на городового, случайно отбившегося казака (случай в Москве) и т. д. и отнимая оружие; 3) спасая арестованных или раненых, когда полиции очень немного; 4) забираясь на верх домов, в верхние этажи и т. д. и осыпая войско камнями, обливая кипятком и т. д.

(«Задачи отрядов революционной армии», октябрь)

274

К подготовительным работам относится раздобывание всякого оружия и всяких снарядов, подыскание удобно расположенных квартир для уличной битвы (удобных для борьбы сверху, для складов бомб или камней и т. д. или кислот для обливания полицейских и т. д. и т. д.

(То же)

275

Прекрасным военным действием, дающим и УЧЕНЬЕ солдат революционной армии, первое крещение им, и громадную пользу приносящим революции, является борьба с черносотенцами. Отряды революционной армии должны тотчас же изучить, кто, где и как составляет чёрные сотни, а затем не ограничиваться одной проповедью (это полезно, но этого одного мало), а выступать и вооружённой силой, избивая черносотенцев, убивая их, взрывая их штаб-квартиры и т. д. и т. д.

(То же)

276

И мечутся,

скрежеща зубами, наши рыцари кнута: они снова открывают московский университет, они делают вид, что хотят позволить студентам самим охранять порядок во время уличных процессий, они смотрят сквозь пальцы на революционное самоуправление студентов, которые оформливают деление на партии социал-демократов, социалистов-революционеров и т. д., образуя правильное политическое представительство в студенческом «парламенте» (и которые, мы уверены, не ограничатся революционным самоуправлением, а займутся немедленно и серьёзно организацией и вооружением отрядов революционной армии). А вместо с Треповым мечутся и либеральные профессора, бросаясь уговаривать – сегодня студентов, чтобы были поскромнее, завтра нагаечников, чтобы они были помягче. Метания тех и других доставляют нам величайшее удовольствие: значит, хорошо дует революционный ветерок, если политические командиры и политические перебежчики подпрыгивают так высоко на верхней палубе.

(«Уроки московских событий», 24 октября)

277

Дорогая зверушка! <…> Хорошая у нас в России революция, ей-богу!

(Письмо Эссен, 26 октября)

278

Я знаю прекрасно, что все большевики рассматривали всегда расхождение с Вами как нечто временное, вызванное исключительными обстоятельствами. Спору нет, борьба часто увлекала нас на такие шаги, заявления, выступления, которые не могли не затруднять будущего соединения, но ГОТОВНОСТЬ объединиться, сознание КРАЙНЕЙ НЕНОРМАЛЬНОСТИ того, что лучшая сила русских с.-д. стоит в стороне от работы, сознание КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ для всего движения в Вашем руководящем, близком, непосредственном участии, – всё это было у нас всегда. И мы все твердо верим, что не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра наше соединение с Вами всё же состоится, несмотря на все трудности и препятствия. Но лучше, чтобы это было сегодня, чем завтра. Дела повернули теперь так, что МОЖНО ОПОЗДАТЬ, и мы намерены приложить все усилия, чтобы не опоздать. Захотите ли Вы работать вместе с нами? Я был бы чрезвычайно рад, если бы Вы согласились на то, чтобы нам свидеться вдвоём и поговорить на эту тему. Я уверен, что при личном свидании многие недоразумения были бы устранены, многие кажущиеся трудности делу объединения сразу бы отпали. Но на случай, что Вы не согласитесь вообще или не согласитесь теперь, я позволю себе наперёд коснуться некоторых из этих трудностей.

Трудности таковы: 1) Ваши разногласия со многими членами новой редакции. 2) Ваше нежелание входить в одну из двух половин социал-демократии. – Первая трудность, мне кажется, вполне устранима. Наше согласие с Вами касается примерно 9/10 вопросов теории и тактики, а ради 1/10 расходиться не расчёт. Вы хотели и хотите исправлять некоторые ошибочные, на Ваш взгляд, утверждения в моих произведениях. Но я нигде и никогда не пытался связать кого бы то ни было из социал-демократов специально своими взглядами, и никто, безусловно никто из новой редакции не ангажировал себя ни в какие «ленинисты». Речь Цхакая на III съезде выражает в этом отношении общие взгляды. Вы считаете ошибочными философские взгляды трех 42 из названных семи лиц. Но и эти трое не пытались и во пытаются связать эти свои взгляды с каким бы то ни было официально партийным делом. И эти трое, – я говорю не на ветер, а на основании известных мне точно фактов, – были бы чрезвычайно рады совместной работе с Вами. Политически расходиться теперь, в такое время, нам с Вами, когда Ваше общее сочувствие взглядам большинства известно и из Вашего реферата, видно из Ваших последних произведений, видно косвенным образом из позиции наиболее может быть солидарного с Вами Гельфанда, – политически расходиться нам теперь было бы крайне нежелательно, крайне неуместно, крайне вредно для социал-демократии. <…> Ваши громадные знания и громадный политический опыт страшно нужны русскому пролетариату.

42

«Махисты» Малиновский, Луначарский и Руднев.

(Письмо Плеханову, октябрь)

279

Рабочий класс снесёт, наконец, целиком ненавистное самодержавие, прогонит всех министров-клоунов, поставит СВОЁ временное революционное правительство и покажет всем народам России, как «возможно» и как необходимо именно «теперь» созвать действительно всенародное и действительно учредительное собрание.

(«Всероссийская политическая стачка», 31 октября)

280

Мы получили номер «Искры» с какой-то нервозной, полной злобы, слёз, выкриков и вывертов статьёй «Плоды кружковщины». Иначе нельзя этого и назвать, как истерикой. Выделить хоть тень ДОВОДОВ из истерического вопля нет никакой возможности. <…> Подумайте хоть капельку, если вы ещё не совсем потеряли способность думать, подумайте хоть тогда, когда у вас пройдёт припадок истерии!

(«Истерика потерпевших поражение», 31 октября)

281