Николай

Дженнингс Сайрита Л.

Нож со звоном падает и Амели оседает на пол. Но прежде чем она успевает удариться головой об пол, я ловлю ее и прижимаю к груди.

– Амели! Амели, поговори со мной, детка! Скажи хоть что-нибудь!
– кричу я, качая безжизненное тело. Наконец она вздрагивает и просыпается, жадно хватая ртом воздух, ее глаза широко раскрыты от ужаса. Я благодарю Божество, Бога и каждое божество, известное человеку.

– Боже мой!
– плачет она. Амели смотрит на руку, которая по-прежнему кровоточит, а затем на лежащий в нескольких дюймах нож.
– Что случилось?

Что произошло, Нико? Что я сделала?

– Амели, послушай меня. Ты хоть что-нибудь помнишь? Помнишь, что тебе снилось? Или кто? Мне нужно знать, как помочь тебе.

– Нет! Я не знаю, что случилось со мной! Ничего не знаю!

Амели плакала на моей груди, пока я схватил, брошенную на пол, рубашку и обернул ею руку Амели. Она все еще кровоточила, и, несмотря на то, что я снял боль, я не смогу исцелить ее. Мне необходимо отвезти ее к врачу.

– Детка, мы должны ехать. Я должен вернуться в город, чтобы мы смогли подготовиться. И тебе нужен доктор.

Я подхватываю ее на руки и несу в ванную. Открываю кран и наполняю ванну теплой, мыльной водой. И с Амели на руках погружаюсь в нее.

– Не так я себе представляла нашу совместную ванну, - бормочет она, пока я зачерпнул воду и полил на её груди.

– Знаю. Я тоже не так представлял, но этот раз не считается. Мы повторим. Мы заслужили это.

Я нежно мою ее, отказываясь отпустить. Когда рукой провожу в воде по ее лону, у Амели перехватывает дыхание, и она стонет.

Аккуратно, я раскрываю ее складочки, тщательно омывая, и не могу отрицать то, что мой налитый кровью член пульсирует напротив задницы Амели.

Амели ухмыляется и ерзает, но тут же морщится, я знаю, что ей еще слишком больно, чтобы думать о сексе прямо сейчас.

Через несколько минут, мы сухие, одетые и направляемся в Новый Орлеан. Мы настолько далеки от цивилизованного мира, дорога черная как смоль, но я ясно ее вижу, как божий день.

Амели поворачивается ко мне, я вижу печаль в ее глазах.

– Ненавижу то, что произошло. Я хотела, чтобы было все идеально. Особенным. А теперь... теперь сон закончился.

Я беру ее за руку, и наши пальцы переплетаются.

– Оно и было идеальным. Кроме того, что с тобой случилось, эта была самая лучшая ночь в моей жизни.

– Правда?

– Правда. Ты мой сон Амели. И он не закончился. Он только начинается.

К тому времени, как мы подъезжаем к городу, вновь возникает ощущение тепла и спокойствия, и мы возвращаемся к нашему обычно легкому разговору.

А вот когда я подъезжаю к дому на Бурбон-Стрит, то меня настигает чувство безнадежного страха. Амели смотрит на меня, ее боль на лице, говорит мне, что она чувствует тоже самое.

– Что-то случилось, - прошептала она.

– Да.
– Я выхожу из машины и прислушиваюсь к злу, находящемуся внутри, но пока все тихо.

Слишком тихо. Как будто заклинание наложено на дом, которое сдерживает любой шум. Я пытаюсь пообщаться с кем- нибудь - с кем угодно - внутри, но натыкаюсь на блок. Ни у кого нет столько сил, чтобы сделать

подобное. Ни у кого, кроме меня.

Я подхожу к машине и открываю дверь Амели.

– Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Ключ в замке зажигания. Если я не вернусь через три минуты, уезжай. Уезжай так далеко, насколько хватит машины. Деньги в бардачке. Просто уезжай и ты узнаешь, когда нужно будет остановиться. Ты поймешь, когда ты будешь в безопасности.

– Нет, - кричит она, качая головой; я нисколько не удивлен, что Амели станет возражать.
– Я не брошу тебя. Поехали со мной. Ты не должен идти туда.

Я глажу рукой по ее волосам, а затем нежно провожу пальцем по ее полной нижней губе. 

– Должен, детка. Там мои люди. Те девушки... я поклялся защищать их. Возможно, там ничего не будет, и я присоединюсь к тебе через пару секунд. Но просто не хочу рисковать. Просто обещай, что уедешь, детка. Я найду тебя, обещаю.

– Обещаешь?
– Слезы покатались по ее щекам, и я целую каждую. Не для удовольствия или чтобы подпитать больное, внутреннее желание, а, чтобы успокоить Амели. Чтобы унять дрожь в ее сердце, как и в моем.

– Я обещаю.

Я вхожу в дом, не зная, чего и ожидать. Но уверен, что что-то подстерегает меня, что-то скрывается в темном углу.

Но одно я знаю точно: Смерть - плотно и тяжело витает в воздухе. Свежая, неумолимая и мощная. Я молча попрощался с Амели, зная, что через несколько минут, она уедет отсюда.

От жесткости, которая встретила меня в этом месте.

Я сканирую коридор, ожидая увидеть кучу мертвых тел, но все чисто. Все на своих местах. Не пятнышка крови.

Но я знаю, это иллюзия. Кровавая бойня совсем близко, ждет, чтобы удивить меня.

Я заворачиваю в гостиную и замираю на месте. Тела. Десятки оцепеневших трупов, превратились в мертвые статуи.

Они все находились в комнате, словно жизнь все еще бежала по их венам. Женщины одеты в бальные и коктейлные платья сидят на диванах.

Мужчина сидит в плотном смокинге за роялем, а его бледные пальцы покоятся на клавишах рояля. Люди сидят в баре, в их холодных, мертвых руках - хрустальные бокалы.

Люди, которые работали на меня, уважали и даже те, кто заботился обо мне. Те самые, кто рассчитывал на мою защиту - все они стали частью шоу, организованного для меня. Их всех перебили, полностью непроницаемые глаза, свидетельствуют об их ужасной смерти.

Их драгоценную жизнь эгоистично высосали. Возможно они находились в сознании и чувствовали, как органы один за другим отказывают. Чувствовали, как кровь стынет в жилах, как замедляется пульс. Они чувствовали огонь в легких, когда пытались сделать последний вдох.

– Красиво, не правда ли?
– раздался голос позади меня.

Я оборачиваюсь и встречаюсь с парой сверкающих голубых глаз единственного человека, который должен был оставаться на моей стороне, несмотря ни на что. Тот, который я думал, разделяет мое видение того, какой должна быть жизнь. Тот, которого я когда-то назвал братом.