Никому не доверяй
Шрифт:
С другого боку Тори, раскинувшись, спал Броуди, по-хозяйски положив руку ей на грудь. Они спали обнаженными, чуть прикрывшись легким покрывалом. Да, такого она еще в своей жизни не переживала… это превосходило все, что она могла ожидать.
Тори никак не могла заставить себя открыть глаза. Все тело ломило, как будто ее переехал грузовик, но каждая клеточка при этом пела от наслаждения и сладкой истомы. Тори чувствовала, что с ней произошло что-то странное, перевернувшее всю ее жизнь. Это было много больше, чем просто великолепный секс.
– Моя жизнь полностью изменилась с тех пор,
И действительно, отношения с этим мужчиной выходили далеко за рамки просто сексуальных. По крайней мере с ее стороны. Броуди Хоук открыл в ней какие-то новые грани, которых она сама в себе раньше не замечала. Ранняя смерть матери породила в ее детском представлении четкую картину счастливого брака, которую она считала единственно возможной. Не обращая внимания на то, что времена и люди, с которыми ее сводит жизнь, совсем другие, она продолжала пытаться построить свою жизнь по родительскому трафарету. В отличие от Коннора, ее отец, сделав весьма успешную карьеру, тем не менее полностью отдавался семье. Но в конце концов Тори пришла к выводу, что мужчины бывают разные. Те, которые привлекали ее, на первое место в жизни ставили свою работу. Таким был Коннор, и таким же, судя по всему, был Броуди.
Хотя они никогда не обсуждали эту тему, Тори знала, как много для Броуди значит его служба в спецподразделении с ее опаснейшими операциями и постоянным риском для жизни. Коннор оставлял ее одну на долгие месяцы и отправлялся снимать свои каскадерские трюки, постоянно находясь на грани жизни и смерти. Работа Броуди была еще более опасной – время от времени он нырял в подпольный мир террористов, рискуя не вернуться оттуда живым.
Тори повернулась и посмотрела на Броуди. Слабый свет ночника подчеркивал резкость его квадратного подбородка и глубокие тени под глазами. Даже сейчас, когда он спал, все его тело выражало готовность к действиям в любую минуту.
Она чувствовала, что полюбила его всего – такого, какой он есть на самом деле, а не придуманного в девичьих мечтах. Броуди был очень цельной натурой, как будто вырезанной из одного куска отшлифованного гранита, без трещин и шероховатостей. Возможно, кто-то назвал бы его старомодным, но Тори он казался просто очень благородным человеком. Броуди отказался от своих прав на наследство и отдал все свалившиеся на него деньги брату, который посвятил жизнь, чтобы стать достойным наследником этих виноградников. А ведь большинство людей не устояли бы перед искушением продать свою часть наследства братьям Корелли.
Тори нежно погладила одним пальцем ямочку на его подбородке. «Прекрасный секс – это одно, – подумала она, – а характер человека – совсем другое». Но пусть будет то, что будет. Она твердо знала, что может полностью положиться на порядочность Броуди. Но сможет ли она быть честной сама перед собой? С Коннором у нее это явно не получилось, зато теперь Тори знала горькую правду: она полюбила мужчину, для которого карьера стоит на первом месте в жизни. Она должна примириться с этим фактом и постараться научиться жить по-новому…
Пини зарычал и настороженно поднял голову. Тори прислушалась. Она знала, что в собачьей школе Пини мог бы рассчитывать
Снаружи раздавались какие-то скрежещущие звуки, и Пини встал в боевую стойку: на этот раз его хвост не вилял. Тори посмотрела на электронные часы над кроватью. Почти полночь. Наверное, загулявший постоялец припозднился с возвращением в гостиницу. Она решила пойти посмотреть, что случилось, но не успела пошевелиться. Перед ее глазами промелькнула бесшумная тень, и чья-то рука зажала ей рот.
– Не шевелись! – выдохнул Броуди ей прямо в ухо.
Еще через мгновение он уже стоял на ногах, застегивая брюки. Затем в свете ночника блеснула сталь ножа, который он, видимо, выхватил из кармана. Звук глухих ударов приблизился к двери их комнаты. Вдохновленный стоящим рядом Броуди, Пини зарычал громче. Тори успела натянуть свитер и теперь оглядывалась вокруг, удивляясь, почему вся ее одежда, включая нижнее белье, оказалась на телевизоре.
Броуди сделал ей знак не шевелиться и подошел к двери. В темноте нож в его руке блестел особенно страшно. В этот момент в замке повернулся ключ, и дверь с грохотом распахнулась. За ней стоял седой пожилой мужчина, с ужасом смотревший на Пини. Одной рукой он обнимал такого же возраста женщину.
– Что это? – прошептал он, указывая на собаку.
– Спасите! – шепотом вторила ему подруга, косившими от страха глазами глядя на рычащего Пини. – Волк! Помогите!
Броуди вышел из комнаты навстречу непрошеным гостям:
– Ты ошибся комнатой, приятель.
Мужчине, который оказался пьяным в стельку, понадобилось добрых пара минут, чтобы понять, что ему сказали. Затем он упал носом на табличку с номером комнаты, потянув за собой и женщину.
– Полагаю, вам нужна следующая комната, – спокойно сказал Броуди: Тори отметила, что нож исчез из его руки. – Позвольте, я вам помогу.
Броуди крепко взял обоих под руки и вывел из номера. Пини бежал сзади, весело помахивая хвостом. Пока Броуди отсутствовал, Тори удалось найти свою одежду и впопыхах натянуть ее на себя.
– Мне, пожалуй, надо заглянуть к себе – проверить, не звонил ли отец, – сказала она, когда Броуди вернулся. – Может быть, он оставил какое-нибудь сообщение на автоответчике.
– Я пойду с тобой.
Он остановил ее в дверях, нежно погладил по щеке, а потом медленно наклонился и стал целовать в губы. После третьего поцелуя Тори задышала прерывисто и стала отвечать на его ласки.
Через несколько минут Броуди неохотно отстранился:
– У нас вся ночь впереди, мы только начали.
Обнявшись, они вышли из номера. Пини бежал рядом, озабоченно виляя хвостом.
Пересекая холл, Броуди крепче прижал ее к себе: он заметил две тени около лестницы, и ему это не понравилось.
– Ты знаешь этих пьянчужек, которые к нам вломились?
– Видела пару раз. Кажется, они из Айовы.
Броуди не мог понять, что с ним творится. Два раунда затяжного секса должны были бы удовлетворить его, но это было не так. Он ощущал в себе силы и желание. А Тори это, похоже, ничуть не удивляло.