Никому не говори
Шрифт:
— Я не уверена, что мне следует продолжать этот разговор, детектив. В нашем соглашении содержится особое положение о соблюдении конфиденциальности.
— Этот иск, должно быть, принес вам приличную сумму — такой скорый переезд явно обошелся недешево. Неужели вашему адвокату хватило времени, чтобы все уладить?
— Он сказал, что лучше заключить соглашение как можно быстрее, и мы не хотели тянуть время. Как я уже сказала, мэм, наверное, на этом разговор о моем сыне следует закончить.
Элли бралась за это дело без всякого желания,
Когда они спускались по лестнице, Элли представила, как Дженет Моффит звонит по телефону своему адвокату Джорджу Лэнгстону. Они потратили почти неделю на Кейси Хайнца, и теперь, судя по всему, им придется начинать все сначала.
Глава 45
Рамона держала мать за руку, когда они входили в здание 19-го полицейского участка. Она ощущала себя маленькой девочкой, и прикосновение материнской руки ее успокаивало. Она поддерживала мать, та позволяла ей поддерживать себя, и это само по себе оказывало умиротворяющее воздействие.
Они пришли, чтобы подать заявление, и принесли с собой коробку из-под обуви. Перед тем как отправиться в участок, они водворили обратно выползших из нее личинок. Рамона держала коробку, а мать, надев на руки целлофановые пакеты, засовывала личинок внутрь. И та и другая отворачивали при этом голову в сторону, стараясь подавить отвращение.
Они обмотали коробку упаковочной лентой, завернули ее в пакет для мусора и выставили на террасу. Этим утром мать и дочь решили обратиться в полицию.
Им потребовалась целая вечность, чтобы объяснить офицеру, что произошло. Блог. Угрозы. Теперь эта старая помятая коробка из-под кроссовок «Адидас», наполненная личинками, питающимися гниющими останками цыпленка.
Офицер заглянул в коробку и тут же захлопнул крышку. Он сделал вид, будто его это ничуть не смутило, но Рамона заметила гримасу, мелькнувшую на его лице.
— У вас есть предположение, кто мог сделать это, мэм?
— Нет. Мы уже поговорили с нашим консьержем. Он нашел коробку вчера вечером возле входной двери дома. Эта зона находится вне досягаемости камер слежения. Так, по крайней мере, он мне сказал. Вы не можете снять с коробки отпечатки пальцев или произвести какие-либо другие следственные действия?
— Мы составим заявление и передадим его детективам. С вами обязательно свяжутся.
Рамона видела, что полицейский не воспринимает их всерьез.
— Вы ведь должны снять наши отпечатки пальцев, разве нет?
— Прошу прощения?
— Ну, если эксперты будут искать отпечатки пальцев, им нужно будет исключить нас из числа подозреваемых. — Рамона подняла руки. — Мы обе прикасались к коробке.
Когда они вышли из здания полицейского участка на Шестьдесят Седьмую улицу, вытирая черные кончики пальцев бумажными салфетками, у Рамоны возникло ощущение, что они сделали не все, что должны
— Может быть, нам следует позвонить детективам, расследующим смерть Джулии. Им хотя бы известна подоплека.
— Во время их последнего визита к нам они фактически обвинили меня в том, что я сама пишу эти угрозы, чтобы привлечь к себе внимание публики.
У Рамоны возникло желание позвонить им, чтобы напомнить еще раз, что они ошибаются, если думают, будто Джулия угрожала ее матери. Но мать права. Им нельзя доверять. Эти детективы все испортили. Кейси провел в камере пять дней только потому, что они не желали никого слушать.
Может быть, нужно было быть настойчивее в участке и заставить офицера взглянуть на это дело другими глазами?
— Я волнуюсь за тебя, мама.
— Знаю. Мне ужасно не хочется пугать ни тебя, ни себя, но я тоже испытываю беспокойство. Будем надеяться, все обойдется. Спасибо тебе, что пошла со мной. Я буду скучать по тебе в этот уик-энд.
— Ты уверена, что не хочешь остаться дома?
Ее мать планировала провести уик-энд в Ист-Хэмптоне, чтобы поработать над книгой. Рамона считала, что из-за последних угроз в блоге ей следует изменить свои планы.
— Со мной будет все в порядке, дорогая. Это поможет мне развеяться. Почему бы тебе тоже не поехать?
После того как Рамона подслушала допрос с пристрастием, устроенный детективами матери по поводу ее контракта на издание книги, они наконец откровенно поговорили о блоге. Мать рассказала ей о тех ужасных событиях, которые произошли с ней в юности. О том, как ее собственная мать не верила ей. Как она простила мать после ее смерти, но так и не смогла забыть о произошедшем. Как два года назад она начала вести дневник. Как она, ради развлечения, создала блог, и как редактор издательства попросила ее связаться с ней.
И после того как Эдриен рассказала Рамоне свою историю, она продолжала беспокоиться исключительно о дочери. Она заверила ее, что книга будет опубликована под псевдонимом. Что никто не узнает о ее авторстве. Но Рамону это не заботило. Она обняла мать.
— А я бы хотела, чтобы весь мир узнал об этом. Я так горжусь тобой.
С этого момента отношения между ними вновь стали прежними. Они договорились, что больше не будут иметь секретов друг от друга.
Рамона еще раз попыталась уговорить мать остаться в городе.
— Неужели ты не можешь писать дома?
— Там я сделаю больше. И честное слово, чем дальше я окажусь от места, где из коробки выползли личинки, тем будет лучше. Наверное, нам придется заменить паркет. — Эдриен сделала вид, будто ее сотрясает дрожь. — Поверь мне, со мной все будет в порядке.
— Ты обещаешь?
— Обещаю.
Обе понимали, что выполнить это обещание гораздо сложнее, чем предыдущее — не иметь больше секретов друг от друга. Но, как и прикосновение руки матери, ее слова служили для Рамоны утешением.