Никому не говори…
Шрифт:
Хорошенькой. Во всяком случае, симпатичной.
– Хорошая девочка, – одобрительно сказала Карли, когда Энни спокойно уселась и принялась следить за Хьюго. Кот был более разборчив и сначала обнюхал свой кусочек со всех сторон, а потом съел на глазах у облизывавшейся собаки. Когда с ветчиной было покончено, глаза обоих животных тут же с надеждой устремились на Сандру, которая продолжала копаться в холодильнике.
Наконец негритянка выпрямилась и закрыла дверцу, не вынув оттуда ничего, кроме бутылки содовой.
Энни разочарованно понурилась, а Хьюго хлестнул хвостом, отвернулся и начат умываться.
Карли,
– Видите? – сказала она обоим и протянула руку, чтобы погладить Хьюго, и одновременно поднесла Энни поближе, но недостаточно близко, чтобы кот мог дотянуться лапой до влажного черного собачьего носа. – Вы можете быть друзьями. Вам просто нужно…
Энни пронзительно залаяла. Хьюго зашипел и, сиганув со стойки, вылетел из кухни. Собака начала вырываться, явно желая пуститься в погоню, и не сделала этого лишь потому, что Карли крепко прижала ее к себе.
– Сомневаюсь, что они поладят, – заметила Сандра, уходя с кухни следом за Хьюго.
– А я нет! – в спину ей крикнула Карли.
Когда Карли закончила мыться в старомодной ванне на когтистых лапах, размеры которой искупали недостаток современных удобств, было около часу ночи. Она надела пижаму, в сопровождении стучавшей когтями Энни миновала закрытую дверь Сандры и вошла в свою спальню.
Та очень мало изменилась со времен ее детства. Обои с узором в виде веточек лаванды и тюлевые белые шторы, которые бабушка позволила ей выбрать в качестве подарка на пятнадцатилетие, остались теми же. Как и коврик пастельных тонов на полу у кровати, и даже сама двуспальная кровать с яркими латунными шариками. Только на смену голубому стеганому одеялу с вышитым на нем единорогом, которым она укрывалась, когда была подростком, пришло белое кошенилевое.
Тогда она чувствовала себя здесь в безопасности. Теперь все изменилось, и это тревожило ее. Но сегодня вечером со включенной охранной системой, с забравшимся на кровать и быстро уснувшим Хьюго, с Энни, тоскливо поглядывавшей на завидное место, занятое котом, и за неимением лучшего вытянувшейся на коврике, Карли впервые после возвращения в Бентон почувствовала себя спокойно.
Помогло и то, что она смертельно устала. Слишком устала для того, чтобы видеть плохие сны. Едва она легла в постель и выключила свет, в ее голове начали тесниться картины, и все они имели отношение к Мэтту. Она вспомнила его лицо, после того как вылила ему на голову остатки лимонада и после – когда он поцеловал ее.
Нет, нет, нет! Она наотрез отказывалась повторять пройденное. И даже думать о чем-либо, имевшем отношение к Мэтту.
По иронии судьбы, после этой мысли перед глазами Карли стали роиться сменявшие друг друга образы Мэтта. Как ни странно, но это подействовало на нее так же, как пересчитывание слонов, и Карли быстро уснула.
Она спала до тех пор, пока ее не разбудил какой-то толчок. Сбитая с толку Карли моргала глазами, пока не поняла, что ее толкнул Хьюго. Он использовал ее тело как трамплин для прыжка на высокий шкаф, стоявший у кровати, и скорчился там, размахивая хвостом и глядя на хозяйку горящими глазами.
А потом Карли поняла кое-что еще. Причиной, заставившей Хьюго посреди ночи заняться опорными прыжками, была Энни. Она поставила передние лапы на подоконник высокого окна с видом на крышу
Тонкие, почти прозрачные шторы были задернуты не полностью. До того, как Энни раздвинула их своим телом, Карли успела заметить кусочек звездного неба. Но сейчас, к своему ужасу, она не видела никаких звезд.
Ни единой.
Что-то – или кто-то? – стояло за окном, полностью закрывая его своим телом.
Глава 20
Собака. Снова эта проклятая собака!
Человек быстро подбежал к ступенькам, ведущим на веранду, ухватился за перила и перелез через них. Веранда была низкой, в один этаж, и занимала лишь небольшую часть задней стены. Он был готов уйти, но, подняв взгляд, увидел в окне ее – женщину с кудрявыми светлыми волосами. Странно, что он не запомнил эти кудри. Впрочем, он вообще плохо помнил то время. На Карли была пижама. Сквозь приоткрытые шторы было трудно увидеть что-нибудь, кроме небольшого уголка комнаты, освещенного лампой. Но он сразу понял, что это спальня. Ее спальня.
Одно из окон ее спальни выходило прямо на небольшую веранду с задней стороны дома.
«Мне опять везет, – подумал он. – В последнее время удается почти все».
Карли выключила свет, и он .больше ее не видел. Но уходить не торопился. Может быть, это его шанс. Может быть, он сумеет пробраться туда и утащить ее с собой.
Он знал, как работает охранная система. Они установили ее лишь на окнах первого этажа.
Еще одна удача: у него в машине был стеклорез.
Он дал ей час, чтобы уснуть. Потом забрался на крышу веранды – висевшая рядом водосточная труба делала это до смешного легким, – вытянулся и проверил, нет ли на окне проводков. А вдруг они все-таки поставили охранную систему и здесь? Но никаких проводков не было; он проверил ставни, раму, стекло и убедился, что был прав. Сквозь раздвинутые шторы он видел кусочек чего-то белого. Это была кровать. Ее кровать.
А холмиком, видневшимся в середине этого белого, была сама Карли.
«Если везение продолжится, – подумал он, вынимая из кармана стеклорез, – я закончу дело сегодня же ночью. И тогда все. Здравствуй, новая счастливая жизнь!»
Едва он приставил стеклорез к стеклу, как шторы заколыхались снова. Он инстинктивно опустил взгляд и увидел собаку, смотревшую на него через окно.
Все ту же проклятую собаку.
Он уже бежал к краю крыши, когда собака начала громко, звонко лаять.
Глава 21
Хьюго шел к ней, гарцуя, как верховая лошадь на параде, высоко поднимая каждую лапу и брезгливо потряхивая ею в воздухе, прежде чем опустить и начать все сначала. Карли невольно улыбнулась, вспомнив слова «кошка на раскаленной крыше».
Потому что именно это она сейчас и наблюдала.
– Как ты сюда попал? – спросила она и осторожно поползла коту на выручку. Потом взяла его на руки и попятилась обратно, в клочок тени, где работала. Когда она снова поставила Хьюго на лапы, тот сжался в комок, но потом понял, что поверхность относительно прохладная. Тогда он махнул хвостом, посмотрел на Карли снизу вверх, давая понять, что, несмотря на ошибку в определении температуры крыши, его достоинство не пострадало, сел у каминной трубы и начал умываться.