Никому не уступлю
Шрифт:
Коридор был пуст. На миг Дженет испытала острое искушение рискнуть и броситься наутек. Вот только незадача – она понятия не имела, куда этот коридор может ее вывести.
Из комнаты напротив доносились весьма недвусмысленные звуки. Прокравшись на цыпочках к двери, пленница заглянула туда и поморщилась – в ноздри ей ударил запах спиртного. Жюль валялся поперек кровати, зажав в руке пустую бутылку из-под кальвадоса, и громко храпел.
Отлично, значит, одним противником меньше. И подходящий случай провести воспитательную работу с Рене.
Ставни в комнате были открыты. Рискнув, Дженет подбежала к окну и выглянула –
Ах, если бы только достать ключи! Наверняка отсюда не так уж далеко до какой-нибудь оживленной автомагистрали.
Жюль что-то забормотал во сне и перевернулся на бок. Дженет поспешно вернулась в ванную. И как раз вовремя: едва она успела тихонько притворить за собой дверь, Рене вернулся с завтраком. Помимо кофе он принес ей сыр, ветчину и унылую гроздочку винограда.
– Спасибо. – Дженет снова улыбнулась ему. – Ты обо мне замечательно заботишься. Твоя матушка могла бы тобой гордиться. – Она с подчеркнутым восхищением огляделась по сторонам. – Сразу видно, какая она чудесная хозяйка. Все так и сияет.
Рене был явно польщен.
– Спасибо, мадемуазель.
– Жаль, что ей придется со всем этим расстаться, – продолжала коварная Дженет, поглядывая на него из-под опущенных ресниц.
– Как это? Что вы имеете в виду? – Парень тупо наморщил лоб.
– Ну когда ее посадят в тюрьму.
– В тюрьму? – вскинулся он. – Ни в какую тюрьму ее не посадят. И меня тоже. Много есть мест на свете, где можно надежно спрятаться – даже от де Астена. А она вообще тут ни при чем.
– Но вы ведь держите меня в ее доме, а значит, она становится соучастницей. По крайней мере, в глазах полиции.
– Но вы-то знаете, что это не так, мадемуазель. Вы замолвите за нее словечко? Она уже немолода и часто болеет.
– Об этом надо было думать раньше, прежде чем позволять Жюлю втянуть себя во всякие планы быстрого обогащения, – презрительно отозвалась Дженет. Подавшись вперед, она устремила на горе-злоумышленника пристальный взгляд. В голосе ее звучала непререкаемая убежденность. – А теперь только один человек во всем мире может заступиться за тебя, снять с крючка – и это маркиз. Но зачем это ему? Ты предал его доверие, а теперь еще и ограбил. Можешь бежать, куда хочешь, Рене, все равно он тебя найдет. И твоя мать тоже пострадает из-за тебя.
– Нет-нет, только не матушка. Жюль ничего такого не говорил…
– Еще бы, с какой стати? Ведь не его мать придут арестовывать. Тем более, я уверена, он вовсе не такой заботливый сын, как ты. – Дженет покачала головой. – Увы, боюсь, тут уже ничего не поделаешь. Когда полиция проследит ваш путь до этого дома, а можешь не сомневаться, что вас выследят, мои отпечатки пальцев будут тут на всем вокруг. Так что твоя матушка увязнет по уши.
Бедняга Рене едва не плакал.
– Нет, я не допущу этого, ни за что не допущу! Мадемуазель, умоляю, скажите, что я могу сделать?
– Нууу… даже не знаю, – протянула Дженет словно бы задумавшись, а потом небрежно проронила: – К примеру, ты мог бы отпустить меня.
– Отпустить вас? – Он хрипло расхохотался. – Чтобы тут же вся полиция
– Ничего подобного, – убеждающе заявила Дженет. – Рене, послушай меня. Если ты поможешь мне исчезнуть отсюда, я расскажу об этом маркизу. Скажу, какой ты добрый, как ты обо мне заботился. Более того, напомню ему, сколько поколений твоя семья служит его семье. Даже попрошу взять тебя обратно. Кто знает, может, вообще за такие дела положена какая-то награда, – добавила она, мысленно скрестив пальцы, и быстро продолжила, не давая собеседнику опомниться: – Он хороший человек, честный и справедливый. Маркиз простит тебя и возьмет обратно на работу – я его об этом попрошу. Если ты мне поможешь. И тем самым ты спасешь и себя, и свою мать.
Наступило долгое молчание. Потом Рене подозрительно поглядел на нее.
– А почем мне знать, что вы не обманете? Какие вы можете дать гарантии?
Дженет вздернула подбородок.
– Мое слово, – гордо отчеканила она. – Потому что, как верно заметил Жюль, я – женщина де Астена.
Настала очередная напряженная пауза. Дженет заметила, как Рене нервно сглотнул.
– И что я должен сделать?
Главное – нельзя было позволять ему увидеть, какое облегчение она испытывает. Дженет постаралась сделать вид, будто ничего иного и не ждала.
– Мне понадобится машина, – самым небрежным тоном заявила она. – Ключи у Жюля?
Рене подавленно кивнул.
– Да. А вдруг он проснется?
– Только если начнут бомбить.
– Но я тут с ним не останусь, так и знайте. Я еду с вами, мадемуазель. Когда он проснется, то будет зол как черт. Не хочу подвернуться ему под руку.
Дженет не могла винить его за такое слабодушие – но ей самой он нужен был, как пуля в голову. Должно быть, помимо всего прочего, Рене хотел приглядеть за тем, чтобы она сдержала свое слово.
– Хорошо, Рене. Принеси ключи и мою сумочку, и будем отсюда выбираться.
Парень исчез в спальне, откуда по-прежнему доносился храп Жюля, но через минуту вернулся обескураженный.
– Мадемуазель, я не нашел ключей. Наверное, они у него в кармане, а туда залезать я боюсь.
Дженет с трудом сдерживала нетерпение.
– Ладно, Рене, не волнуйся. Я сама поищу.
Даже входить в ту комнату было ей отвратительно, а уж шарить по карманам мертвецки пьяного Жюля и подавно. Однако жертва ее оказалась напрасной – ключей не нашлось и там. Дженет уже готова была отчаяться, но тут спящий повернул во сне голову, бормоча какие-то невнятные ругательства, – и до слуха ее донеслось слабое звяканье. Ура! Ключи лежали под подушкой. Дженет поспешно схватила их и пулей вылетела из комнаты.
Проклятая колымага никак не желала заводиться. Пока Рене возился с зажиганием и лязгал какими-то рычагами, Дженет сто раз успела помереть со страху на своем сиденье. Но вот наконец они тронулись и выехали из ворот фермы на проселок. И тут сзади раздался отчаянный вопль. Рене резко ударил по тормозам.
– Не останавливайся, – чудом сдерживая крик, произнесла Дженет. – Я обещала позаботиться о тебе и сдержу слово. Но если ты снова предашь меня, пощады не жди.
Рене глядел на нее глазами побитой собаки. На лбу его выступили капельки пота. Он явно колебался, не зная, что делать. Дженет гневно нахмурилась – и он послушно прибавил газу.