Никто кроме нас

Шабловский Олег Владимирович

Искать долго не пришлось. Местонахождение неунывающего сержанта выдало жизнерадостное "ржание" собравшихся вокруг него бойцов. Впрочем, на сей раз товарищей развлекал вовсе не Матафонов. Объектом шуточек и подколок стал красноармеец Гришин, молодой боец, прибывший три дня назад с последним пополнением, сидящий в углу с глубоко несчастным видом.

– Что здесь происходит?

Бойцы обернулись на громкий начальственный окрик и вытянулись по стойке смирно, продолжая потихоньку "киснуть" от смеха.

– Красноармеец Гришин, доложите, что произошло?

Боец

посмотрел на Андрея глазами побитой собаки, страдальчески поморщился, но вместо вразумительного ответа изо рта его полезла играющая радужными пузырями пена.

Это было уже слишком. От гомерического хохота, словно от разрыва снаряда казалось, вот-вот осыплются остатки штукатурки.

– Пристрелить бы надо - деловито заметил Матафонов, который единственный из присутствующих, несмотря на весь комизм ситуации, сумел сохранить совершенно невозмутимое выражение физиономии.

– Кого пристрелить?
– испуганно покосился на взводного Гришин.

– Тебя. Кого же еще? Тебя же бешеный фриц цапнул. А прививок от бешенства у нашего санинструктора нет. Вдруг еще покусаешь кого. Так, что лучше уж сразу, чтобы долго не мучился - под неумолкающий смех товарищей невозмутимо пояснил сержант.

– Отставить цирк - отсмеявшись, распорядился Карасев - Сержант ко мне, остальным приготовится к отражению контратаки. Да и дайте ему воды кто-нибудь.

– На держи, лапоть рязанский - один из бойцов бросил пострадавшему флягу - сам виноват, нечего было мыло фрицевское втихаря жрать.

– Да кто ж знал - то - пуская пузыри, оправдывался Гришин - оно в бумажку блестящую красиво завернуто, и пахнет вкусно. Вот я и подумал... .

– Дима, определись, с потерями, организуй сбор оружия и боеприпасов. Думаю сейчас они опомнятся и полезут - отведя взводного в сторону, негромко распорядился Карасев - да, кстати, совсем забыл. Там, на кухне фриц связанный валяется.

– Понял, командир - нахмурился сразу посерьезневший Матафонов.

– Раз понял, действуй.

Глава 23

Разобравшись с делами текущими Андрей вновь вернулся к окну и достав бинокль принялся изучать окрестные развалины и площадь между ними.

Видимой активности немцы пока не проявляли, очевидно, до конца еще не разобрались в произошедшем. Ну да разбираться будут недолго. Ждать гостей следовало в ближайшее время. Стоит воспользоваться затишьем и заняться собственной персоной.

Усевшись на пол, Карасев стянул с плеча ватник, извлек из нагрудного кармана ИПП, и зубами разорвав обертку, принялся прямо поверх гимнастерки заматывать раненую руку. В принципе, судя по тому, что рука работает, рана пустяковая, скорее всего царапина, Кровь остановить, да и ладно. У санинструктора и так работы сейчас, более чем достаточно.

– Товарищ младший лейтенант - в дверной проем сунулся один из бойцов - там, в подвале, телефон звонит.

– Что за телефон?

– Немецкий. Аж разрывается.

–

Пойдем. Посмотрим - Андрей поднялся на ноги, натянул ватник, и подхватив автомат и бинокль, двинулся следом за указывающим дорогу красноармейцем.

В тускло освещенном "летучей мышью" подвале действительно, надрываясь, трезвонил установленный на патронных ящиках телефонный аппарат в коричневой бакелитовой коробке, с откидной крышкой.

– Долго звонит?
– поинтересовался Карасев у своего сопровождающего.

– А кто его знает - пожал плечами боец - мы его по этому трезвону и нашли.

Андрей опасливо, словно ядовитую змею снял трубку, поднес к уху. Несколько секунд слушал, пытаясь разобрать что-либо в сплошном потоке задаваемых на немецком языке вопросов, каких-то указаний и команд. Так ничего и не разобрав, просто выдернул телефонный шнур из клемм. Все выбор сделан. Теперь уж точно полезут.

– Значит так - обернулся он к невозмутимо взирающему на всю эту немую сцену подчиненному - дуй в штаб, доложишь комбату, его приказание выполнено, опорный пункт противника взят. Только иди через расположение первой роты. Понял?

– Понял.

– Ну, тогда вперед.

Красноармеец убежал исполнять приказание а ротный оставшись в гордом одиночестве принялся внимательно изучать обстановку в подвале бывшем судя по всему командным пунктом немцев.

Обстановочка конечно спартанская, но все поуютней, чем на старом месте. Небольшая железная кровать у стены, никелированная с шишечками. Поверх сетки брошено серое, шерстяное одеяло. Настеленная поверх все тех же патронных ящиков некогда полированная, а ныне изрядно ободранная и исцарапанная ножом столешница. Судя по всему, когда-то она была дверцей платяного шкафа. На столе пара пустых консервных банок, закопченный чайник, стакан и белая фаянсовая чашка с какой-то черной массой на дне, судя по запаху - кофе. У стола, пара табуретов. В противоположном углу небольшая походная печурка возле которой изрядная горка дров, обломков мебели, кусков досок и фанеры. Рядом с кроватью черный ящик с трубой воронкой и кривой рукояткой сбоку. Ого, да это же патефон, или граммофон, черт его знает, чем они отличаются, и даже пластинка имеется. Взял в руки черный диск поднес к тусклому огоньку керосинки. Бумажка в центре полуободрана, можно разобрать только "... манс", и ниже "Ночь свет...". Андрей хмыкнул, с комфортом устроились, сволочи, романсы слушают. Аккуратно положил пластинку обратно, еще раз окинул помещение взглядом, в общем, остался доволен. Для штаба вполне подойдет.

– Товарищ младший лейтенат - в подвал, сунулся Матафонов. Зацепился каской, негромко матюкнулся и доложил - ваше приказание выполнено.

– Что там с потерями?
– обернулся к нему Карасев.

– Нехорошо командир - покачал головой взводный - четверо убитых. Еще трое тяжелых. Санинструктор смотрел, говорит надо в медсанбат, а то не выживут. Еще Климушкин, у него обе ноги осколками посекло, перевязать, перевязали, жить будет, а вот двигаться сам не может. У Иванчикова рука, вроде кость задета, Тоже эвакуировать надо.